И пока этот славный и, главное, способный ученик Романовой и Грязнова, вместе с которыми Турецкий Бог знает сколько лет назад вытаскивал из петли в парке «Сокольники» заместителя министра внешней торговли, а потом раскручивал длиннющее дело 1, так вот пока он жаловался на тяготы и сложности своей работы и милицейской жизни вообще, Саша гнал свою верную тачку к центру. И минут через сорок поднялся в лифте и степенно вошел в кабинет заместителя Генерального прокурора России по следствию Константина Дмитриевича Меркулова.
8
Ему показалось, что он попал не туда. Это был не Костин рабочий кабинет, а волшебное царство чистоты и уюта. И стол блестел, как лысина великого доктора Градуса. Когда он, пардон, под легким градусом. Конечно, понимал Турецкий, не очень остроумно, но что поделаешь — истина дороже. Даже с заваленных папками и газетами подоконников исчезли горы этого хлама. А тем более на столе, где в грудах своих бумаг мог разобраться только сам Костя. Можно было представить, чем все это пахло. Вероятнее всего, своим демаршем Меркулов обозначил, насколько он озабочен свалившимся на голову делом. Он всегда в моменты наивысшей озабоченности наводил временный порядок.
Саша постоял в дверях, оценил произведенные действия своего начальника, снял с себя непрезентабельную курточку и грязновскую кепку, которые повесил в шкаф. Меркулов тем временем деловито переговаривался по телефону. Впрочем, слышались лишь одни его выразительные междометия. Из чего было ясно, что главную тему вел сам генеральный. Тот все всегда знал наперед, давал леденящие душу советы, требовал беспрекословного исполнения его указаний, ну и все такое прочее. Не позавидуешь Косте…
Когда трубка наконец была положена на аппарат, Турецкий, вместо здравствуй и остального, положенного интеллигентному человеку, нагло спросил:
— А он что, с тобой теперь по телефону общается? Новая форма?
— Вероятно, он не один в кабинете. Впрочем… Ему звонил помощник Президента, интересовался твоим делом. Генеральный только что вернулся из Совета Федераций, и, кажется, не один. Там ему, видно, бока намяли, теперь сюда звонки… В Кремле уже известно, что твою кралю из треугольника Кармен — джигит — Алмазов убили. Ну а уж Дума, та и вовсе бурлит. Депутаты грозятся убрать с постов всю верхушку правоохранительных органов. Тут выборы, что называется, на носу, а по «народным избранникам», оказывается, прицельная стрельба ведется! А того понять, что политики и коммерсанты относятся в нашей благословенной державе, да, впрочем, и во всем мире, к первой группе риска, — этого наши гаврики понять не желают. Во всяком случае, могу тебя обрадовать — дело Сильвинской тоже поставлено на контроль. Только теперь вместо Политбюро эту роль выполняет президентская администрация. Тех же щей, как говорится.
А Костя молодец: походя сформулировал то, о чем Саша размышлял в машине. Только его оценки мягче.
Вообще-то Турецкий занимался расследованием дел вовсе не потому, что они взяты на контроль Политбюро, Президентом или самим Господом Богом. Это была его работа. А все «контроли», как показывала многолетняя практика, лишь создают атмосферу нервозности и конкретной работе только мешают. И поэтому личный девиз Турецкого «Не мешайте работать!» перекочевал из скверного прошлого в неопределенное настоящее, именуемое «переходным периодом», и виделось ему неизменным и в светлом будущем капитализма. Но Меркулов — другое дело. Ему по рангу положено «озабочиваться», а то ведь он и в самом деле может вылететь из своего кресла. Исходя из вышеизложенного, Саша придал лицу выражение искренней заинтересованности:
— Вот как!
— Именно так…
Ясно, сейчас он начнет брюзжать.
— Демократию от тоталитаризма отделяет период авторитаризма. Русь без царя жить не может. И нам повезло: нами правит добрый царь-батюшка… Учись, брат, теории государства и права, пока я жив… — Костя вздохнул и успокоился. Слишком быстро. — Вот что. Скоро сюда прибудет начальник МУРа. Я хочу, чтоб мы потолковали втроем. А где ты пропадал, кстати?
— Ты не рассерчаешь на меня, Костя, если я расскажу тебе всю правду?
