Контрольный выстрел - страница 116

— Та-ак… — протянул Саша, не зная, что ответить. Обошелся самым примитивным ходом — официальщиной: — Ну что ж, не смею пока вас беспокоить. Когда понадобитесь, вызову вас в прокуратуру. Попрошу в ближайшие несколько дней никуда из Москвы не отлучаться. Вы предупреждены.

Возможно, последнее она не расслышала, поскольку в трубке уже звучали короткие гудки. Похоже, дамочка швырнула трубку. Но ведь она не знала, какой козырь имеется в Сашиных руках…

— Вы что, пособачились вчера с ней? — спросил он Славу, напряженно глядящего на телефон.

— Ну-у не так, чтоб говорить об этом, — пожал плечами Грязнов. — Но… она потребовала, чтоб мы с Дениской доставили ее домой. То есть в офис. Я пешком проводил ее до дверей, и все. Въехать же туда, ты сам знаешь, пропуск нужен.

— Но вы не ссорились?

— Да нет вроде, просто ее вчера будто кто-то накрутил нарочно…

Турецкий понял, кто ее «накрутил».

— Извини, Слава, еще один звонок… — Он набрал номер Шуры Романовой и сразу же услышал ее взволнованный голос:

— Алька, чтоб тебя! Ты что, совсем хочешь мать с ума свести? Всякую совесть потерял! Ну куда ты провалился? Почему не позвонил, как обещал? Я тебя шо, с собаками искать должна, босяк ты этакий?!

— Это я, Шурочка, доброе утро! За что ты так Олега?

— О Господи! Да то ты, Сашок! Прости меня, дуру старую… — И снова завелась: — Ну хоть ты посоветуй, шо мне с этим поганцем делать? Ты ж его видал вчера, еле ж на ногах держался, хоть сопли ему подтирай, а туда же! Только вы из хаты, как он — гоголем, вишь ты: поеду! Вскочил: дела всякие! Да какие у него ночью-то дела? Блажь одна да мальчишество! Позвоню, говорит, как домой приеду! Ну и что ты думаешь? Позвонил? Успокоил свою мать, которая всю ночь не спала, все думала, как бы дитя ее непутевое в беду не попало? Ух, дождется он у меня! Не погляжу, что у Президента служит! Сашок, ну хоть ты меня успокой: разве ж можно так с родной матерью?!

— Да не волнуйся ты за него! — сделав над собой усилие и стараясь быть предельно беспечным, засмеялся Турецкий. — Дрыхнет небось без задних ног.

— Да какой там дрыхнет! — взвилась Шура. — Звонила я ему! Несколько раз! Никто ж трубку не берет!

— Ну тогда он бегает кругами вокруг своего Останкина. А что босяк — это точно. Ничего не поделаешь теперь. Терпи, мать. А я, собственно, звоню, чтоб спасибо от всех нас сказать. Очень ты большая молодчина, и мы тебя любим. Ну, не волнуйся, все утрясется. Пока.

«Так, и с этим вопросом, кажется, ясность. А вот с тобой, Вячеслав Иванович, — думал Саша, — вообще никакой теперь ясности. Поскольку у тебя нет автомобильного пропуска в эти бывшие цековские угодья, а у Олега Анатольевича наверняка есть. Иначе, чего б его понесло среди ночи из дому…»

Но сообщить об этом Грязнову он сейчас, разумеется, не мог. Да и вообще, не стоило пользоваться непроверенной информацией.

Пока же для себя Саша наметил на сегодня, помимо массы необходимых дел, познакомиться с Алексеем Николаевичем Поселковым и повидаться с Олегом.

Избегая слишком пристального Славкиного взгляда, он тут же смылся в ванную, где активно занялся приведением своей внешности в порядок. Но ведь и Грязнов — он тоже не первый год живет на свете — вырос в дверях ванной и бесцеремонно прервал песенные упражнения. Дело в том, что, бреясь, Саша всегда, правда без всякого успеха, пел-мычал что-нибудь трогательное вроде: «Сказала мать: бывает все, сынок…» Но что он мог сейчас ответить Грязнову? Вряд ли бы его устроила правда. А врать другу… И он повторил только что сказанное Шурочке:

— Не бери пока в голову, утрясется, старик…

А вообще-то Саша не думал, что у Грязнова может быть действительно что-то серьезное.

— Что она тебе наговорила? — не обращая внимания на ветхие «утешения», настаивал Грязнов.

— Ах, она! — выход нашелся. — Понимаешь, Слава, не знаю, от кого исходила инициатива — от нее или от нашего Олега, но он сказал, что является как бы моим консультантом… Была у нас с ним такая договоренность. Причем он сам попросил не афишировать его участия в помощи моему следствию. Сказал: помогу, чем смогу — советами, консультациями и так далее. Так вот, он сказал, она сказала. Ты сам слышал. Или наоборот, кто теперь разберет? Все ж вокруг такие трезвые были! И дело усугубилось тем, что, оказывается, некий Поселков, на чье имя был взят «фольксваген», в котором ездили киллеры, благополучно помер год назад, а его сын, с коим мне нужно в ближайший час побеседовать на эту тему, является президентом того самого долбаного «Мостранслеса», где служит небезызвестная тебе товарищ Грибова, которая, в свою очередь, мое желание встретиться с ним истолковала как подкоп под ее шаткое материальное благополучие… Ф-фу-у-у! Ты что-нибудь понимаешь?