По мере того, как часы отсчитывали вечер за вечером, он потчевал меня историями своего карьерного роста: речь шла о крупных контрактах, которые он заключал, о делах, которыми он занимался непрерывно сорок восемь часов, чтобы довести до завершения, о конкурентах, которым он свернул шеи, о днях рождения детей, которые он не праздновал, и о том, что он не способен взять отпуск более, чем на неделю. Даже куда-нибудь уезжая, он звонил мне постоянно в восемь утра, в какой бы точке мира он ни находился и требовал отчета о продвижении дел, которые вел.
По иронии судьбы он внезапно умер пару лет назад в конце второй недели второго медового месяца, который он проводил с женой по ее настоянию. Стажерка, работавшая у него в то время, позже рассказала мне, что догадалась о том, что произошло, когда тем утром у нее не зазвонил телефон.
Но меня не слишком обеспокоило, что в тот день Ричард ушел так неподобающе рано, поскольку мне нужно было идти в фарингдонский Центр юридической поддержки населения, где я раз в месяц принимал посетителей. Эта своеобразная юридическая консультация хотя и занимала довольно убогое помещение, пользовалась большой популярностью. В основном из-за своего удобного месторасположения. К преимуществам ее относилось то, что население в этом районе не было слишком бедным, а также и то, что она находилась совсем близко от центральной станции метро, и поэтому я мог быстро добраться до дома после нары часов оказания помощи Великому Неумытому (по выражению Грэхема).
Но как только я собрался уходить, позвонил Грэхем и попросил зайти к нему, если у меня есть свободная минутка. Когда человек, который держит в руках твое будущее, просит тебя зайти к нему, время для этого всегда найдется. Я снял куртку и потащился через продолговатый просторный зал в его кабинет. Он жестом пригласил меня войти, продолжая телефонный разговор.
– …Они уплатят эти лишние десять миллионов, попомни мое слово. Им очень хочется закрыть это дело. – Он выдержал паузу, слушая собеседника. – Да, я уверен. Я готов поставить на карту все время, которое потратил на эту работу. – Он снова послушал, после чего хрипло рассмеялся. – Нет-нет. Чертовски хорошо, что ты это не записываешь. До скорого, Тэрри!
Грэхем положил трубку, отметил время, потраченное на разговор, затем добавил к нему минуты, на которые этим утром опоздал его поезд и наконец поглядел на меня.
– Этот человек бросился бы под автобус, если б решил, что я просто из чувства симпатии могу взять с него меньше.
– Значит, он не знает, что вы все такие. Верно?
Грэхем нахально ухмыльнулся.
– Совершенно верно. – Затем он посерьезнел. – Ну, Чарли, я слышал, что у вас раньше были какие-то дела с нашей очаровательной новой сотрудницей.
Разведка Грэхема работала исправно.
– Да, это так.
– Она милашка, не правда ли?
Грэхем это говорил почти о каждой женщине, которая была моложе его жены.
– Да, конечно.
– Но мне рассказывали, что вы сегодня кричали друг на друга. Хотя и не долго.
У меня появилось ощущение, будто я стою перед директором школы.
– Это был просто обмен мнениями. Какое-то время мы не встречались.
– Прислушайтесь к гласу мудрости, Чарли. Она пришла, имея великолепную репутацию. А ее компаньон принес большое количество дел, что в какой-то степени увеличит наши доходы. Вам следовало бы вести себя поделикатней.
Мы все относились к этому настороженно.
– Неужели к нам вторглась некая могучая сила, которую большинство из нас недооценивает?
Грэхем кивнул.
– Она подобна языку колокола. Вам придется пошевеливаться, если хотите быть с ней наравне.
– Так это еще нерешенный вопрос?
Он понимал, что я имею в виду лазейки, чтобы проникнуть в ряды компаньонов в следующем году.
– Нет. Не совсем. Вы все на хорошем счету.
Я почувствовал, что краснею. Это было самое приятное, что Грэхем когда-либо мне говорил.
– Ну, вы же знаете нашу обстановку. Даже самым лучшим приходится вести суровую борьбу за выживание. И учтите, юноша: наша Элинор вполне для этого пригодна. – Он многозначительно рассмеялся.
Это было все, что мне хотелось услышать, и я заерзал на стуле, готовясь встать.
