Уикенд в аттестационном центре вылился в сорок восемь часов нервотрепки. После того как Люси, Эш и я справились со смущением, вызванным тем, что мы не рассказали друг другу о том, что прошли аттестационную комиссию, к нам присоединилась Элли – как будто ничего не случилось. Она была, так сказать, в своей стихии, и я снова сделался досадной помехой на ее пути к преуспеванию – по крайней мере, это распределение ролей было хорошо знакомо нам обоим. Произвести нужное впечатление – вот все, что имело для нее значение. Она подавляла, устрашала и действовала на нервы.
– Я люблю тебя, Чарли, – спокойно сказала она мне в укромном углу. – Ничто не смогло это изменить. – Мое предательское сердце подпрыгнуло при этих словах. – Но этот уикенд отдан бизнесу, и ты это знаешь, не так ли?
Однако мирная сельская тишина, царившая вокруг отеля – он находился неподалеку от Стратфорда, – успокоила меня. Я вырос не в деревне и едва различал, где у коровы зад, а где перед, но мне вдруг захотелось иметь третий дом в сельской местности. В этот уикенд трудно было не строить планы о том, как я распоряжусь зарплатой компаньона. Хорошо бы иметь дом за пределами Лондона (возможно, в таком месте, как Оксфорд), в котором жила бы моя семья, и квартиру в центре Лондона, где я мог бы порой переночевать в том случае, когда меня задержали бы в городе работа, выпивка или амурное приключение с кем-нибудь из младших сотрудниц фирмы. Л третий дом, пожалуй, мог быть на Котсуолдских холмах, в Глостершире, чтобы дети вволю надышались сельским воздухом.
В отель съехалось около сорока сотрудников фирмы как из Лондона, так и из заграничных филиалов «Баббингтона». В течение этих двух дней мне было никак не отвязаться от Оскара – массивного парня с резкими чертами лица, который прибыл из Франкфурта. На мою беду, он сразу же почувствовал ко мне расположение.
– Я из Барселоны, – сказал он мне, когда мы познакомились на приеме, организованном в начале уикенда, и залился радостным смехом. Но у него определенно был немецкий акцент.
– Значит, вы работаете в мадридском филиале?
– Qué?[65] – усмехнулся он.
– Простите?
– Qué? – повторил Оскар, и усмешка его сделалась еще шире, так что обнажились десны.
– Вы работаете в Мадридском офисе? Я не думал, что у нас есть офис в Барселоне.
– Не будем гофорить о фойне. – Он погрозил мне пальцем, весело хихикая.
– Простите? – В словах этого человека было так мало смысла, что мне показалось, будто он беседует с каким-то невидимым другом.
– Я как-то раз загофорил об этом, но, пошалуй, сшастливо отделался. – Я подумал, что, наверно, на нем уже пагубно сказалось волнение.
– Видите ли, мне нужно, гм-м, кое-куда пойти, чтобы, гм-м, кое-что сделать, так что, гм-м, извините меня.
Но Оскар схватил меня за руку.
– Я из Барселоны, – произнес он очень громко, словно я был тупым.
– Вы все время это повторяете. Но должен сказать, что у вас самый странный испанский акцент, какой мне приходилось слышать.
– Разве ви это не знаете?
– Никогда там не был.
– Ви сами это начали.
– Нет, не начинал.
– Да, начали. Ви захватили Польшу. – Оскар буквально скорчился от смеха. Сейчас все в комнате смолкли и во все глаза смотрели на нас. Да, вряд ли это будет способствовать моему карьерному росту. Я сделал жест, показывающий, что я совершенно случайно оказался рядом с этим буйнопомешанным. На лице Элли читалось удовольствие – она определенно вычеркнула две фамилии из списка конкурентов.
– «Фолти Тауэрз»,[66] что за программа! – вздохнул Оскар со счастливой улыбкой. – Когда я фырастал, мы все время смотрели фаши комедии положений по телевидению британской армии. Мне нравится британское чувство юмора. Фот пешему я поступил в «Баббингтон». Так смешно! Знаете, я сейшас смешно пройдусь.
К моему ужасу, Оскар собрался пройтись гусиным шагом по всей комнате, покончив тем самым со своей, а заодно и с моей карьерой. Схватив его за руку, я потащил Оскара к бару.
– Лучше не надо, – попросил я.
Вскоре я обнаружил, что Оскар не только любил «Фолти Тауэрз», знал каждую реплику оттуда и представлялся всем англичанам словами: «Я из Барселоны», – оказалось, что все его знания по части английского языка ограничиваются комедиями положений 1970-х.
