Суржиков лукаво прищурился, оглядел с ног до головы Алексея:
— А похож… Вот, однако же, я почти таким Петра Сергеевича и повстречал. Да, пожалуй, он помужественней был, пожестче… Но помог я ему серьезно… — Суржиков не стал уточнять, в чем он помог в какие-то давние времена отцу. Алексей узнал об этом позднее.
Суржиков показал Алексею на парня, сидевшего в кресле в углу кабинета.
— А вот и мой малый. Знакомьтесь.
Вот тогда в первый раз Алексей увидел Виталия, и тот ему сразу понравился: был крепок, широк в плечах, держался свободно и без тени заносчивости.
— Такое дело, дорогой Алеша, — сказал Суржиков. — Нам Ханов направил твои записки по стану. Почему нам? А вот Виталий у себя в лаборатории разрабатывал технологию для этого стана. И вроде мы шли впереди, а твоя записка отбрасывает нас даже не во вчерашний день, а в позавчерашний…
Алексей насторожился и так же, как у Ханова, спросил:
— Вы не согласны со мной?
Суржиков рассмеялся, весело похлопал его по руке.
— Не моя область, дорогой. Я ведь специалист по плавке… А вот Виташа… У него как раз тема — непрерывность прокатки. И он тут многое накопал. Но твоя записка да плюс мнение практиков — и все его дела летят кверху тормашками.
Виталий сидел напротив Алексея, вольно раскинув руки, и с интересом наблюдал, как отец ведет разговор. Чуть заметная усмешка тронула его губы. По этой усмешке Алексей внезапно понял, о чем сейчас должна пойти речь, сказал:
— Но я ничего не хотел разрушать. Нужна была объективная оценка, вот и все…
— И прекрасно! — воскликнул Николай Евгеньевич. — У нас только один вопрос: ты собираешься публиковать свои данные?
Вот тут Алексей удивился, потому что он ожидал совсем другого: его будут уговаривать все перепроверить, но у Суржикова был иной расчет.
— Зачем же? — спросил Алексей. — Нужна была записка, я ее сделал.
— Понятно, — кивнул Суржиков, заложив руки за спину, прошелся по кабинету, потом опять весело посмотрел на Алексея: — Тогда пусть практика поможет науке. Я тебя очень прошу — передай свои данные… все до мелочей Виташе. Они и в самом деле ему помогут.
— Да пожалуйста! — беспечно ответил Алексей. — Только я приведу их в порядок.
— Ну, вот и прекрасно, вот и прекрасно, — уже механически проговорил Николай Евгеньевич, словно после слов Алексея потерял интерес к разговору, и пошел к столу, стал перебирать на нем бумаги…
На следующий день появился отец, Алексей рассказал о встрече с Суржиковым.
— Если обещал, то давай… Хотя… — Отец задумался. — И самому бы пригодились. А то, что меня Николай Евгеньевич однажды очень сильно выручил, — это правда.
Минуло какое-то время, и Алексей узнал — для Виталия его данные были спасением, он легко подогнал результаты своих исследований под эти данные и опубликовал довольно стоящую работу.
Алексею в ту пору все это казалось мелочью: какая разница, использовал ли Виталий его данные или взял бы их из другого источника, — этот здоровый парень делает свое дело, Алексей — свое, никто никому не мешает. Но, когда узнал, что Аня вышла за Виталия замуж, что-то нехорошее обожгло Алексея: этот чертов папин сынок, мурло с наглой ухмылкой, живет на готовеньком… Он знал, что не прав, потому что слышал: Виталий крепкий работник, его расчетами иногда пользуются прокатчики, и все же… Ревность оглушила его, и Алексей боялся: если встретит где ненароком Виталия, то столкновения не избежать; повод найдется, он бывает горяч, бывает, что не может с собой справиться… все бывает… Но он все же заставил себя забыть о сынке Суржикова. Да и время помогло, навалилось столько работы…
Они много спорили с отцом в те дни, как создавать эти самые группы, спорили дома, заходились в крике, бывало, отец вспылит, Алексей тоже заведется, и орут друг на друга. Мать приходила в ужас:
— Вы мне-то хоть популярно можете объяснить, в чем дело?
— Можем, — с готовностью отозвался Алексей. — Тут вот какая история. Ученые выдвигают технологическую идею, за нее принимаются проектанты, создают модель. Все модели работают прекрасно! Тогда делают огромную сложную машину и отправляют на завод. Монтажники монтируют, наладчики налаживают. А машина не хочет работать, как ее ни уговаривай. А если и начнет, то выдает совсем не то, чего от нее ждут. Все кричат: «Караул!» Горит план, горят премии, все кругом дымится. Что делать? Ну, уламывают руководство: отодвиньте сроки пуска, мы не уложимся. Приезжают на завод ученые, проектанты, машиностроители и еще много разных людей. Все тычут друг в друга пальцами: «Ты виноват! Ты виноват!» Виноватых нет, а машина стоит. Руководство же сроки отодвигать не хочет, оно тоже ушлое, тоже понимает: отодвинь раз, придется отодвигать второй, и… Вот отец и решил создать группы из крепких ребят, которые смогут пустить машину. Где чуть задымится — раз туда такую группу. Подсчитали: выйдет намного дешевле, чем собирать вокруг машины столько разных людей. Лучше объединить союзников, чем сталкивать лбами противников. Хорошая идея?
