Так ничего для себя и не решив, я в сопровождении думских бояр отправился в Успенский собор. Другого здания, способного вместить делегатов земства, в столице все равно не было, так что заседания по-прежнему проходили в нем. Впрочем, участников явно стало меньше. Одни отъехали для выполнения различных поручений, другие просто вернулись домой, исчерпав средства к существованию. Для меня было неожиданностью узнать, что никакого жалованья делегатам не полагалось. Участие в соборе было государственной службой, причем довольно обременительной. Началось заседание, как обычно, с богослужения. Затем думный дьяк Траханиотов зачитал что-то вроде проекта постановления о сборе пятины. Как мне успели доложить, земцы обсуждали этот проект все время, пока я был на богомолье. Обсуждали бурно, даже пару раз подрались, но все-таки сошлись на том, что мера эта необходима.
– Что скажет дума? – обратился я к боярам.
– Что тут скажешь, государь, – вышел вперед Шереметев, – на святое дело не жалко.
– Ну, коли так, значит – с богом.
Траханиотов с поклоном подал мне развернутый свиток, начинавшийся словами: «Собор вся земли решил, бояре приговорили, а государь повелел…» Особенно бросался в глаза писанный золотом большой царский титул с перечислением всех княжеств и царств, входивших в государство, включая Великое княжество Мекленбургское. Другой дьяк принес золотую чернильницу с пером, и я, затаив дыхание, начал выводить под текстом документа латынью: «IOAN». Слава тебе господи, на сей раз обошлось без клякс, и заулыбавшийся дьяк тут же посыпал подпись песком, затем сдул, после чего князь Мстиславский приложил под нею красновосковую печать.
Первое дело было сделано, и вперед вышли Бутурлин с Салтыковым. Первым начал говорить Бутурлин:
– Государь, ты повелел мне вместе с Бориской Салтыковым идти на вора, что сидит в Коломне и разоряет окрестные земли. А оный Бориска твоей государевой воле перечит, и оттого твоему царскому делу урон превеликий…
– В жизни того не бывало, чтобы Салтыковы под Бутурлиными ходили! – визгливым голосом прервал его спич второй ответчик. – Помилуй, государь, – невместно мне под Васькой ходить! Мы, Салтыковы, завсегда выше Бутурлиных сидели.
– Это когда же ты, пес смердящий, выше меня сидел?! – распалился в ответ стольник. – Еще отец мой бывал первым воеводой и в Большом, и в Сторожевом, и в полку Правой руки. А в твоем роду выше второго воеводы николи не поднимались!
– Ах ты, аспид брехливый, – не остался в долгу дворянин. – Да как у тебя бельма не повылазят от того, что ты царю врешь! Отродясь отец твой не бывал первым воеводой в Большом полку, а токмо вторым!
– А твой и таковым не был!
– А ты!.. А ты….
– Унять лай! – приказал я, строго глядя на спорщиков. – Вы когда должны были выступить? То-то, что неделю назад, – а за сию неделю сколь войску жалованья, да кормов, да прочего ушло, а дела ни на полушку не сделано! Паче того, сколько вор Ивашка Заруцкий за время сие погубил душ христианских да иного разору принес земле русской? Чей грех будет, я вас спрашиваю? Того ради, что не желаю в начале своего царствования объявлять своим подданным опалы, велю в походе сем быть без мест. Все ли ясно?
– Прости, государь, но все одно невместно Салтыковым под Бутурлиными ходить! – продолжал перечить московский дворянин.
Услышав это дерзкое заявление, присутствующие ахнули, и в наступившей тишине обернулись ко мне, ожидая реакции.
– Государь, дозволь слово молвить? – подал голос Иван Никитич Романов, ведающий Разбойным приказом, очевидно желая разрядить обстановку.
– Говори.
– Не гневайся, государь, а только, может, войска не надо посылать?
– Это как же?
– Да тут такое дело, поймали намедни лазутчика на Москве, а при нем письмо.
– Что за письмо – прелестное[20], поди, к бунту и смуте подбивающее?
– Да нет, государь, к тебе то письмо, от жены самозванца, Маринки Мнишек.
– Вот как, и чего пишет?
– Да кто же его знает, государь, нешто мы могли без тебя его прочитать? Но мыслю – может, она повиниться хочет и смуту прекратить?
– Иван Никитич, – понизил я голос, – ты ополоумел, поди? Надо же было хоть предупредить, а то мало ли что там написано! Ладно, читайте.
