Рали: Да, да, конечно.
Осборн: Если вы заметите в Стэнхоупе какие-то перемены, помните: это от страшного перенапряжения.
Рали: Конечно, конечно. (Осборн встает и говорит по-деловому).
Осборн: Значит так. Всего коек пять: две здесь и три вон в том блиндаже. Боюсь, вам придется подождать, пока остальные подойдут и выберут себе койки.
Рали: Да, конечно.
Осборн: Одеяло у вас есть?
Рали: Да, в ранце (Встает, чтобы достать его).
Осборн: Подождите распаковываться. Сначала узнайте, где будете спать.
Рали: Да, конечно (Снова садится).
Осборн: Когда мы на передовой, мы никогда не раздеваемся. Днем можно иногда снять ботинки, но лучше, на всякий случай, всегда быть одетым.
Рали: Понятно. Спасибо.
Осборн: Скорее всего, каждый из нас будет по три часа в карауле, а потом шесть отдыхать. На утренней и вечерней перекличке мы должны быть все.
Рали: Понятно.
Осборн: Наверное, Стэнхоуп сначала отправит вас в караул с кем-нибудь из нас, пока вы не привыкнете. (Пауза. Рали поворачивается и с любопытством смотрит вверх в дверной проем).
Рали: Здесь передовая?
Осборн: Нет, это линия поддержки. Передовая отсюда метрах в пятидесяти.
Рали: Какая поразительная тишина!
Осборн: Здесь часто бывает тихо.
Рали: Я думал, что здесь все время стоит страшный грохот.
Осборн: Так большинство людей и думают. (Пауза).
Рали: Когда мы шли по окопам, было так тихо, я и не думал, что так бывает. И только иногда слышался оружейный выстрел, да вдалеке гул фронта.
Осборн: Это гремят орудия на севере. Там все время шум, такой тишины, как у нас, нет. (Пауза) Должно быть, все это для вас очень странно?
Рали: Просто… просто здесь не так, как я себе представлял. Эта тишина — так странно!
Осборн: В ста метрах отсюда сидят немцы в своих блиндажах и тоже думают, как тихо…
Рали: Они что, так близко?
Осборн: Примерно в ста метрах.
Рали: Как странно! У меня такое ощущение, что мы здесь чего-то ждем.
Осборн: Мы действительно здесь чаще всего чего-то ждем. Если что-то случается, то случается очень быстро. А потом мы снова начинаем ждать.
Рали: Я все не так себе представлял.
Осборн: Вы думали, что здесь все время идут бои.
Рали: Ну да, примерно так.
Осборн: (сделав несколько затяжек из своей трубки) Вы сюда шли окопами или верхом?
Рали: Окопами. И какие поразительные окопы — тянутся зиг-загами, наверное, на километры, по какой-то равнине. Начинаются они в разрушенной деревне. В одном из домов ступеньки ведут вниз в подвал. Оттуда под домом и через сад. Потом под стеной сада, потом вдоль огромной разрушенной фабрики — дальше километры и километры по равнине, и везде, насколько хватает глаз, в небо то и дело взлетают зеленые ракеты.
Осборн: Это осветительные ракеты. Обе стороны запускают их над нейтральной полосой, когда совершают рейды или выходят в караул.
Рали: Я знал, что на фронте запускают ракеты. (Пауза) Но я не думал, что увижу их такое множество и так далеко впереди.
Осборн: Понятно. (Покуривает трубку). В этом есть определенная романтика.
Рали: (живо) Вот, вот, и я так подумал.
Осборн: Если получится, то и продолжайте так же романтично думать о войне. Это помогает. (Мейсон вносит столовые приборы).
Мейсон: Сэр, скоро ли подойдет капитан? Суп уже горячий.
Осборн: С минуты на минуту. А это мистер Рали, Мейсон.
Мейсон: Добрый вечер, сэр.
Рали: Добрый вечер.
Мейсон: (Осборну) У меня неприятная новость, сэр.
Осборн: Что случилось, Мейсон?
Мейсон: Вы ведь знаете, сэр, что у меня должны были быть консервированные кусочки ананаса на десерт.
Осборн: Ну и?
Мейсон: Так вот, сэр. Прошу прощения, но это оказались абрикосы.
Осборн: Боже праведный! Это, должно быть, настоящее потрясение для вас!
Мейсон: Я на кухне ясно сказал, что нам нужны кусочки ананаса.
Осборн: А разве на банке не было этикетки?
Мейсон: Не было, сэр. Я усомнился и спросил того парня на кухне, уверен ли он, что в банке кусочки ананаса.
Осборн: Ну, он, конечно, сказал «да».
Мейсон: Вот именно, сэр. А еще он сказал, что барс не может поменять своих пятен.
Осборн: Да какая ж связь между барсом и ананасом?
Мейсон: Вот и я так подумал, сэр. Тут что-то неладное, подумал я. Видите ли сэр, капитан терпеть не может абрикосы. Он сказал, что если я еще хоть раз их подам, мне не сносить головы.
