Конец означает начало - страница 34

Ещё более презрительные оценки содержались в приказе наркома обороны Ворошилова от 7 ноября 1939 года, где говорилось: «Польское государство, правители которого всегда проявляли так много заносчивости и бахвальства, при первом же серьёзном военном столкновении разлетелось как старая, сгнившая телега… Стремительным натиском части Красной Армии разгромили польские войска» [252]. Эти и подобные официальные заявления внесли немалый вклад в ухудшение отношения польского народа к СССР.

Описывая положение, сложившееся после раздела Польши, Хрущёв отмечал в своих мемуарах: «Поляки переживали траур, их страна была оккупирована, Варшава разгромлена. Но мы не могли говорить о том в полный голос, так как не хотели вести пропаганду против Гитлера как нашего фактического, хотя и временного, союзника. То была трагическая ситуация для наших партийных пропагандистов. Правда, в украинской партийной среде поляков почти не осталось, всех их уже уничтожил Сталин» [253].

На присоединённых к СССР территориях Сталин сделал всё, чтобы испортить отношения местного населения к Советскому Союзу. Это выразилось, в частности, в том, что Польша, считавшаяся одной из самых бедных и отсталых стран Европы, показалась советским военнослужащим и чиновникам, хлынувшим в «освобождённые районы», страной изобилия. Сначала Красная Армия, а затем тысячи бюрократов, прибывших сюда с семьями, буквально за несколько недель опустошили полки в промтоварных магазинах.

Тяжело ударило по местному населению и то, что рубль был приравнен к польскому злотому, который в действительности котировался намного дороже. Цены на многие товары в Советском Союзе были гораздо выше, чем в западных областях Украины и Белоруссии. Например, наручные часы в Москве стоили 340—400 рублей, а во Львове — 30 злотых. В результате этих ценовых ножниц советские офицеры и работники различных советских ведомств, организаций, нахлынувшие в освобождённые районы, скупали всё, что в СССР являлось дефицитным. Мелкие лавочники и кустари быстро разорились. Цены на все товары, включая и продовольствие, выросли в несколько раз, а заработная плата у местного населения оставалась прежней и выплачивалась в злотых. Решение Сталина провести ускоренную советизацию бывших польских территорий вызвало осуществление там форсированными темпами раскулачивания, насильственной коллективизации, огосударствления не только крупных предприятий, но и мелких кустарных мастерских.

Всё это, естественно, вызвало недовольство местного населения, выразившееся прежде всего в студенческих демонстрациях. Хотя протесты носили главным образом экономический характер, органы НКВД объявили их контрреволюционными антисоветскими вылазками. Начались жестокие расправы над участниками демонстраций, аресты и массовые депортации [254].

В феврале, марте — апреле и июле 1940 года органы НКВД осуществили три массовые высылки населения из западноукраинских и западнобелорусских земель в Сибирь, на Алтай и в степные районы Казахстана. Из материалов главного управления конвойных войск НКВД следует, что только ими было вывезено более 400 тыс. человек. По польским данным, было депортировано от 500 тыс. до 1 млн человек. В основном выселялись имущие граждане, чиновники, члены политических партий, беженцы, перебежчики, представители интеллигенции, члены семей офицеров и полицейских [255].

Неудивительно, что отношение местного населения к СССР (включая украинцев и белорусов) за период с вступления Красной Армии в Польшу до нападения Германии на Советский Союз изменилось коренным образом. Если в сентябре 1939 года советские войска встречались жителями Западной Украины и Западной Белоруссии как освободители — с цветами и хлебом-солью, то в июне 1941 года в этих районах так поначалу встречали уже немцев [256].

27 сентября, т. е. за день до капитуляции Польши, в Москву прибыл Риббентроп. На следующий день был подписан «Договор о дружбе и границе между СССР и Германией». В статье 1 договора указывалось, что правительства СССР и Германии «устанавливают в качестве границы между обоюдными государственными интересами на территории бывшего Польского государства линию, которая нанесена на прилагаемую при сем карту и более подробно будет описана в дополнительном протоколе». Эту линию, означавшую по сути новую государственную границу между СССР и Германией, провёл на карте Сталин, поставив рядом свою подпись. Вслед за этим в знак согласия расписался на карте и Риббентроп. Карта раздела Польши появилась вместе с текстом договора на страницах советских газет (разумеется, без подписей Сталина и Риббентропа)