А знаешь ли ты, друг мой Дриан, что такое настоящий страх? — спросил колдун Эскиламп, испуганно озиравшегося по сторонам, чернокожего мальчика.
Они сидели у костра, глухой ночью, посреди необъятной степи, а над ними широко раскинулось черное небо, усыпанное мерцающими звездами. Поодаль, завернувшись в одеяло, мирно похрапывал Конан, по многолетней привычке положив меч под правую руку. Рядом сопел во сне гном Хепат. Что-то бормотал, иногда тяжко вздыхал и постанывал. Видно одолевали его нелегкие сны.
Четверо товарищей — таких непохожих друг на друга и потому сдружившихся — возвращались из страны Куш, где им выпала трудная миссия по уничтожению опасного талисмана. С успехом справившись с заданием и всласть попировав во дворце красавицы-вдовы Итилии, друзья неспешно продвигались в направлении Заморы, где в славном городе Шадизаре, Конан с Хепатом собирались продолжать пиршество до тех пор, пока не кончатся деньги. А так как денег благодарная Итилия насыпала друзьям полные сумки, впереди их ожидали очень веселые дни и ночи. Хепат, правда, собирался еще купить дом и жить в довольстве и покое, но Конан знал, что эти благие порывы рассеются, едва гном доберется до кружки с хорошим вином.
Чернокожий мальчик Дриан — уроженец страны Куш — собирался стать учеником волшебника Эскилампа. И поэтому тренировал способность преодолевать страх. А страхов колдун нагонял на будущего ученика великое множество. Каждую ночь, дождавшись, когда уснут бесстрашные Конан с Хепатом, Эскиламп начинал рассказывать невероятные, повергающие в ужас истории из жизни — своей, покойного наставника и разных знакомых, которых у колдуна было так много, что, казалось, он знал по именам всех жителей цивилизованных стран.
— Так знаешь ли ты, что такое настоящий страх? — повторил колдун испуганному мальчику, — ужас, который заставляет тебя цепенеть, чувствуя, как волосы, сами по себе, шевелятся на голове? Как стекают за воротник струйки холодного пота? Как желудок превращается в глыбу льда? Приходилось ли тебе, подвывая от леденящего ужаса, чувствовать приближение существа, настолько чужого, с такой темной душой, что все попытки понять его действия, заранее обречены на провал?
Мальчик, сжавшись в маленький, тугой комок, даже не пытался что-то ответить. Лишь испуганно сверкал белками, бросая по сторонам взгляды, полные ужаса.
— Когда я был молод, — продолжал Эскиламп, — и только-только поступил в ученики к великому магу Актиону, мне пришлось пережить подобный ужас. Учитель заставил меня провести ночь в пещере мертвецов. По его словам, это было необходимо для проверки мужества. Но не мертвецы испугали меня чуть не до смерти.… Нет, там было нечто…
— Расскажи по порядку, — прошептал Дриан, — с самого начала…
Колдун бросил взгляд на спящих товарищей, поворошил дрова в костре — не волшебном, самом обычном, с сухим хворостом и толстыми поленьями.
Растревоженный огонь сердито вскинулся, выбросил сноп искр, но быстро успокоился, со всех сторон теснимый чернотой летней ночи.
— Мой учитель Актион, — начал рассказ Эскиламп, — в ту пору копил духовную мощь и поэтому жил один в горах. Одиночество и созерцание — необходимые условия развития личности. Вокруг, на несколько дней пути — ни одного селения. Я долго искал пещеру великого отшельника, а когда, наконец, нашел, был поражен силой и мудростью человека, жившего в ней. Это потом Актион стал склоняться к злу.… А в то время… Словом, был он мудрейшим и благороднейшим из смертных. Уступая мольбам, он согласился взять меня в ученики. Смущало непременное условие — проверка храбрости — ночь в «Пещере мертвецов».
