— Что? Что ты видел?! — допытывалась Итилия, пытаясь успокоить обезумевшего Хепата.
— Там… — шептал гном, как во сне, — там… нечто… Оно учуяло меня…
Внезапно Эскиламп выкрикнул заключительные слова заклинания, и огромный камень, на который были направлены дрожащие он напряжения пальцы волшебника, с треском раскололся пополам.
Затем на глазах стал змеиться трещинами, и каждая половинка раскололась еще на две, затем еще… Посыпались мелкие камешки. Почти одновременно с этим Конан хэкнул, как дровосек, врубающийся в толстенное дерево, и к ногам присутствующих упала огромная, как бочка, лова гигантской змеи. Из расщелины, разбрызгивая черную кровь, торчал обрубок тела, надежно заклиненный каменными осколками.
— Это не Глайя, — хрипло сказал Аль-Джезред, наклоняясь над плоской головой гадины. — Я так и думал, что все подземелье кишмя кишит подобными тварями!..
— Если бы она не застряла в осколках… — Конан покачал головой, — я мог бы и не успеть… Быстрая тварь!..
— Это не то… не то… Эта не та мерзость, что гналась за мной… — шептал в забытьи Хепат, — та, другая… страшнее… больше… гораздо больше… Она коснулась меня… коснулась…
Хепат проболел несколько дней. Похудел, и взгляд его стал странным, будто он ежесекундно видел то, что недоступно другим. Проход среди камней, найденный гномом, постепенно расширили, подтесав некоторые камни и вытащив другие — помельче. Затем намалевали указатели направления, чтобы не сбиться с пути и не застрять в какой-нибудь узкой тупиковой расщелине.
Солдаты, работающие на расчистке прохода, ничего подозрительного не слышали и не чувствовали.
— Они просто огрубели, — говорил Хепат, — Их черствые души не могут воспринимать ничего кроме непосредственной опасности…
— Непосредственной — нет, и то хорошо, — Усмехался Конан.
Решено было в подземелье замка переправить шесть десятков солдат. Остальные будут ждать сигнала к штурму. Отбирались только добровольцы. Итилия пообещала каждому, кто останется в живых, по горсти драгоценных камней.
— Хватит ли? — сомневался Аль-Джезред. — Камней-то хватит? — Он очень хотел узнать, чего и сколько нашли солдаты в старом сундуке.
— На оставшихся — вполне хватит, — отвечала Звездная Ведьма, будучи уверена, что останется не много. А может, и вообще… Если огромные гадины, выродки Глайи, ползают по всем ярусам… Да еще и То… Она считала, что шесть десятков — это очень немного для такой рискованной вылазки.
Солдаты заготавливали смоляные факелы, точили мечи и судачили о предстоящем подземном походе.
— Зря я вызвался лезть в эту дыру, — говорил заросший бородой до самых глаз наемник, за невероятную угрюмость прозванный Весельчаком.
— Возьми да и откажись, — посоветовал другой, с корявым лицом, истыканным оспинами и покрытым шрамами. Этого прозвали Красавчиком.
— Легко сказать — откажись… А горсть камешков?! — И Весельчак длинно, замысловато выругался. — Кто ж откажется?!
— Да многие отказались…
— А ты-то — что?!
— А я знаю, как в живых остаться, — хмыкнул Красавчик.
— Ну и как?
— Да надо держаться ближе к этому громадному киммерийцу! Рассказывали, что он одним ударом отрубил голову огромной змее… А голова-то не меньше бочки будет!
— Да как держаться, когда нас построят — кто знает, где твое место будет?
В строю — ладно… А как свалка начнется — так и держись…
* * *
Перед походом Звездная Ведьма выступила с кратким напутствием.
Коротко рассказала о цели вылазки — подняться наверх, отыскать ворота, открыть их и дать сигнал к атаке.
— А что же — никто не знает, где ворота эти? — шептал из бороды Весельчак, нагибаясь к уху товарища.
— Да вроде как нет их, — отвечали более осведомленные солдаты. — Снаружи — не найти! Сплошь камень. Но, по здравому разуменью, ворота должны быть… Изнутри — найдем!
— Если змея не сожрет… — буркнул Весельчак.
Итилия напомнила о награде добровольцам, о необходимости не шуметь и соблюдать дисциплину.
— Никто из генералов не вызвался командовать вами в подземельях! — возвысила голос Звездная Ведьма.
— Не могу осуждать их за это. Я сама поведу вас!
В подобных случаях полагалось восторженными криками выразить бурную радость, но, учитывая необходимость соблюдения тишины, солдаты молча подняли мечи.
