Я не буду тут делиться кулуарной информацией о том, какие маршрутизаторы установлены у Билайна (Корбины) и у 99 процентов спальных провайдеров, потому как в данном случае все очевидно и без антирекламы. Матчасть объясняет как семилетний восторг клиентов, так и полное исчезновение понятия "провайдер" из моего лексикона. Завтра исполняется ровно месяц, как я работаю с Искрателекомом, однако вспомнил о его существовании лишь сегодня, поскольку потребовалось заплатить за услуги следующего месяца. Все. Больше ничего. Самого провайдера не видно, а есть лишь толстый-претолстый канал, качающий со скоростью почти всегда превышающей заявленную по тарифу (торренты льются около 4 мегабайт в секунду). Ни единого обвала, ни единого разрыва (как тут не вспомнить знаменитый вирусник!). 24 часа в сутки. В общем, идеал.
Ради этого последнего слова я и написал сегодняшний пост. Дабы читатели знали: идеал поставщика доступа в интернет существует. И это вовсе не эксклюзивный Искрателеком, а всякий другой провайдер, демонстрирующий аналогичные показатели: оборудование такого же уровня, профессионализм сотрудников такого же уровня, прозрачность и конкурентность тарифов такого же уровня, скорость доступа такого же уровня. Ну вы меня поняли. Ищите и обрящете!
Василий Щепетнев: Настольные олимпийские игры
Автор: Василий Щепетнев
Опубликовано 13 декабря 2010 года
Я, как и любой спортсмен-любитель, иногда мечтаю: как было бы здорово, если бы натура одарила меня умом и талантом степени олимпийской. Что ученые, политики, финансисты по сравнению с олимпийским чемпионом, человеком, на которого с трибун одновременно смотрят сто тысяч человек, а с телевизионного дивана – все человечество (у меня два дивана, один для чтения, другой – для наблюдения за подведомственным миром)! Идешь на рекорд, штурмуешь высоту два сорок шесть – и чувствуешь поддержку миллиардов. Где еще подобное возможно? Или мчишься по трассе с винтовкой "Би-7" и Уле Эйнаром Бьерндаленом за спиной ("шел дождь и два студента...")... Или в финальном матче "прыжком, достойным тигра" (Буссенар) отражаешь одиннадцатиметровый удар, назначенный в мои ворота судьей исключительно от врожденной нелюбви к первой в мире стране победившего социализма.
Увы. Даже родись я потенциальным атлетом, вряд ли мечта бы сбылась. Дело не в природных данных, вернее, не в них одних. Спортсмен – прежде всего характер. Без стремления быть первым, без готовности во имя первенства изнурительно работать, забыв про радости жизни, великих спортсменов не бывает. А мой характер иной. Да и радости жизни достаются нечасто, пренебрегать ими страшно: вдруг они, радости, обидятся и уйдут совсем и навсегда?
Потому остается одно – купить симулятор и участвовать в олимпиаде понарошку. Так ребенку, желающему слона, покупают деревянную лошадку.
Хотя...
Хотя родители бывают разные. Некоторые могут и слона подарить, да что слона – целый зоопарк. И дарят. Так и с олимпиадами: заверните вон ту, две тысячи четырнадцатого года!/p>
Во всяком случае, мне так казалось поначалу. Мол, Олимпиаду купили из прихоти, реализуя подобным образом несбывшиеся детские и юношеские мечты. Среди коллег-врачей покупка восторга не вызвала, напротив: в больницах наших, чуть отойди от Кремля, неуют, вплоть до полной разрухи, и миллиарды очень бы пригодились в здравоохранении, чтобы улучшить условия работы одних и выздоровления других. Да вот еще хотя бы что-нибудь подправить в домах престарелых, которые с ужасающей неизбежностью горят вместе с контингентом (когда горит контингент, а не люди заживо, то вроде ничего особенного. По крайней мере, ни один министр в отставку не ушел).
"Олимпиаду купили, чтобы воровать, воровать и еще раз воровать", – такое мнение слышно повсюду: в курилках, на форумах, в прессе, даже в заявлениях надзорных органов – с известными оговорками, разумеется.
А тут еще чемпионат мира по футболу. Десять миллиардов долларов расходов на глазах превращаются в пятнадцать, а во что действо обойдется налогоплательщику к две тысячи восемнадцатому году, лучше и не гадать. Впрочем, рискну: на зимнюю Олимпиаду 2014 и чемпионат 2018 уйдут от пятидесяти до ста миллиардов долларов в сегодняшних ценах. Уйдут – и не вернутся, что особенно печально.
