Компьютерра PDA N179 (23.06.2012-29.06.2012) - страница 14

Муравьи нашли цель – каплю нектара (фото из процитированного обзора)

И это ещё не всё. Чем больше номер зубца, тем дольше происходит передача информации. Грубо говоря, чтобы передать, что корм на шестидесятом зубце, надо 59 раз "сказать" что-то вроде "пройди мимо этого зубца и дойди до следующего". Для такого объяснения нужно намного больше времени, чем для описания пути ко второму зубцу. Пока понятно?

А потом муравьёв приучили чаще находить корм на определённых (по счёту – никаких меток!) зубцах. Затем переложили приманку на соседние со знакомыми – и зарегистрировали сокращение времени, нужного для передачи информации.

Получается, муравьи не описывают путь от начала до конца, а передают что-то вроде команды "на два зубца раньше, чем в таком-то из недавних мест". Итак, в их системе коммуникации появились общепонятные обозначения для тех зубцов, где пища оказывалась относительно часто.

Обратите внимание на красоту этих экспериментов. Мы не знаем, как устроен язык муравьёв, но просто по времени передачи информации можно выяснить кое-что существенное относительно принципов его функционирования. И благодаря этому мы получаем свидетельства, что модель пространства, используемая муравьями, использует символы и оказывается пластичной, корректируемой во время использования! Видимо, изменяемый в зависимости от ситуации язык оказался более эффективным, чем заранее жёстко прошитая в генах однозначная схема.

Вы ещё не готовы пересмотреть своё отношение к насекомым?

Итак, описывая модели действительности, свойственные социальным перепончатокрылым (пчёлам и муравьям), мы увидели несколько их общих свойств. Они предназначены для управления движением. Они адаптивны. Они организованы экономно. Они используют символы.

И ещё одно. Они удивительно совершенны.

Возвращаясь к прошлой колонке, скажу, что мы не знаем, воспринимают ли пчёлы и муравьи мир вокруг них как непрерывный и целостный процесс или как совокупность отдельных стимулов. Но между их и нашим внутренним миром есть немало общего. А узнать это мы смогли потому, что модели в психике этих насекомых проявляются в ходе их взаимодействия друг с другом. Разве о внутреннем мире людей мы судим как-то иначе?

Кстати, работа с пространством сыграла особенную роль и в становлении наших моделей, поддерживаемых при взаимодействии людей. Наука как совокупность положений, последовательно выводимых из начальных принципов и проверяемых наблюдений, выросла из "Начал" Евклида, а сами "Начала" подвели итог опыту работы с пространством. Нет-нет, я не хочу преуменьшить роль предшественников Евклида, да и как можно преуменьшить роль "отца всех наук" Аристотеля. Но всё же первую (по крайней мере из дошедших до нас) целостную дедуктивную систему создал именно Евклид. Итак, есть кое-что общее в развитии индивидуальных моделей социальных насекомых и нашей коллективной модели действительности - науки.

А какие особенности являются для наших внутренних моделей действительности уникальными? Нет-нет, я говорю не об уникальности наших отношений со средой, которую обсуждал в серии "кофейных" колонок (эта и четыре следующих) год назад. Тогда, год назад, я намеренно отказался от обсуждения особенностей внутреннего мира разных существ. Но раз мы можем высказывать суждения о работе моделей муравьёв, мы можем задуматься и о работе собственных моделей. И какие же особенности таких моделей являются нашей прерогативой?

Об этом – не сейчас.

Автор: Сергей Голубицкий

Опубликовано 29 июня 2012 года

К футболу у меня последние лет 20 отношение в прямом смысле слова шизофреническое, то есть - расщепленное на две реальности. С одной стороны, мне очень нравится футбольное действо как некое искусство, с другой - непосредственное «боление» абстрагировалось до уровня национальной архитипизации.

Результатом подобного моего восприятия культовой игры стали постоянные семейные споры на тему «За кого ты болеешь?!» Споры наверняка со стороны обоснованные, потому что так вот сходу, глядя на меня перед экраном телевизора, понять, за кого я болею, невозможно :)