Театр Клары уехал на полгода во Францию, и итальянка со слезами на глазах простилась с Грейс. Та кивала, целовала подругу в ответ, обещала писать — но в душе не чувствовала ничего.
Ее словно выжгли изнутри. Грейс даже не плакала — просто сидела, уставившись в одну точку, и молчала. Не о чем было больше говорить.
После отъезда Клары и вовсе стало невыносимо. Комната опустела, манекен в углу напоминал часть расчлененного с особой жестокостью трупа. В раковине на кухне засыхала грязная посуда. Грейс было все равно.
Потом — кажется, на следующий день, заявилась хозяйка. Она была, наверное, даже тактична, не ругалась, не намекала ни на что, прятала глаза. Однако из ее сбивчивых объяснений стало совершенно ясно, что мисс Колмен следует призадуматься о новом жилье. Не то, чтобы лично хозяйка принимала на веру все, что говорится вокруг и тем более пишется в газетах, но… Полиция в пять утра к приличным людям не приходит. Да и газеты, если разобраться, ничего особенно не наврали. История о секретарше, которую подозревают в краже антикварной вещи из дома босса… Одним словом, мисс Колмен следует поторопиться. Нет, не срочно. Скажем… дня через два?
Грейс было все равно.
Она собрала вещи — все ту же спортивную сумку и старомодный чемодан, — оставила ключи у консьержки и вышла в промозглый лондонский февраль. Ей было все равно.
В «Стиллберд Компани» она не возвращалась, просто послала по почте заявление об уходе. Переночевала пару ночей в дешевых меблированных комнатах в Сохо, купила газету — и вскоре уже снимала крошечную квартирку, вернее, комнатку на берегу Темзы.
Ванны не было, кухни, как таковой, тоже, ее заменяла ниша в стене, где стояла на столе электрическая плитка, да торчала из стены проржавевшая раковина. Кровать напоминала скелет, из окон дуло — Грейс было все равно.
Все в том же сомнамбулическом состоянии она отправилась на поиски работы — и немедленно ее нашла, в каком-то магазинчике, торговавшем секонд-хэндом. Того, что ей положили, хватало ровно на плату за комнату и на еду — сандвич, чай, хот-дог — но это было совершенно неважно.
Грейс было все равно.
Только спустя какое-то время, почти месяц, когда снег окончательно сдался и превратился в потоки черной грязи на тротуарах, а в чадном воздухе ощутимо запахло весной, Грейс начала понемногу приходить в себя. И лучше бы она этого не делала, потому что теперь стало не все равно. Стало больно.
Только теперь она поняла в полной мере, почему, собственно, приходила к ним с Кларой в то утро полиция и в чем ее подозревали. А самое главное — КТО подозревал.
Дэвид Стил. Ее первый и единственный — теперь она это знала точно — мужчина. Высокий и надменный аристократ с бровями вразлет, с серыми внимательными глазами, с сильными и нежными руками. Человек, которому она, не задумываясь, вручила и тело, и душу. Человек, подаривший ей столько счастья и нежности.
Он поверил в то, что она воровка. Еще раз убедил сам себя, что женщины ищут в нем только спонсора. В один миг поставил Грейс Колмен на одну ступень с теми, кто всеми способами домогался его руки или хотя бы благосклонности.
Обида и боль заставили ее делать то, что обычно делают люди, у которых что-то болит. Ковыряться в собственных ранах. Грейс ринулась на поиски информации.
В течение одной недели она узнала о Дэвиде Стиле все, что он не успел — или не захотел — рассказать ей сам. Газеты любили писать о Дэвиде Стиле, и потому Грейс без труда нашла все материалы, касавшиеся истории семьи Стилов, помолвки Дэвида с красавицей Вероникой Хоу, странного и скоропалительного разрыва, последовавшего прямо за смертью отца Дэвида. Грейс листала подшивки «Таймс» и «Сан», собирала информацию по крохам и все больше убеждалась, что Дэвид Стил имел все основания не доверять прекрасной половине человечества.
Вслед за этим она начала анализировать произошедшее — и ужаснулась собственным выводам. Конечно, ничего иного он и подумать не мог! Ведь самое главное — код замка — знали только Дэвид и Грейс, больше никто. И зачем она согласилась с предложением Клариссы…
Вспомнив о Клариссе, Грейс немедленно устыдилась и начала искать более свежую информацию. Прочитанное повергло ее в шок. Кларисса Стил уже месяц с небольшими находилась на излечении в частной клинике «Гортензия». Единственным диагнозом, известным газетам, было психическое переутомление, а единственной известной причиной его — туманные намеки на некоего загадочного джентльмена, который повел себя не по-джентльменски.
