Клара пожала плечами, отчего вся ее большая грудь заходила ходуном.
— Не вижу ничего такого ужасного. Следят же родители за детьми, чтоб чего не вышло.
— За мной никогда не следили!
— Ага! То-то ты все еще девица!
— Клара! Это здесь при чем?
— Конечно! Он же тебя не доносить просит, а проследить и упредить, если что. Сама говоришь, тетка эта как дитя!
— А вдруг этот самый Марко хороший человек?
— Итальяшка? Тридцати лет и не женатый? Ни за что не поверю!
— Ты же сама…
— Вот потому я и знаю, о чем речь. Наши мужики испокон веку этим славились. Кровь горячая, морды смазливые — в любом итальянском отеле их не меньше десятка пасется. Зарабатывают на богатых старухах.
— Клара! Ты подслушивала, и тебе должно быть стыдно.
— Грейси! Я подслушивала, потому что у нас двери из картона, и мне совершенно не стыдно. А тебе я скажу так: раз уж так вышло, значит, судьба. Тетушка эта на тебя свалилась неспроста. И ты свою башку вместо ее подставила тоже неспроста. Она тебе доверяет, и нечего ее обижать. Блаженных Мадонна оберегает!
— Клара, я уехала из дома, чтобы работать в большой современной фирме, а не становиться сиделкой…
— Да? И много ты за полгода в этой фирме наработала? Подай, принеси, пшла вон! — вот что это за работа. Чему ты там научилась? Как по факсу посылать?
— Клара…
— Короче, делай, как знаешь, а только на твоем месте я бы не ерепенилась. Большое дело пожить в хорошем доме, поговорить с тетушкой, записать чего, позвонить куда, да еще и деньги за это получить. Кроме того, есть и еще кое-что.
— Что же?
Клара ехидно прищурилась.
— Да есть такая штука, простая человеческая благодарность. Человек такое участие проявил, так помог, а ты не можешь навстречу пойти? Ладно бы он тебя в постель зазывал — хотя с таким, скажу честно, туда можно не глядя! — или в уборщицы нанимал, а он об одолжении просит! Но мы ведь профессорские дочки! Мы гордые больно! Если нас менеджером обзовут — мы согласны, а так нет!
— Клара, ты ерунду говоришь. И работы я никакой не боюсь…
— Теоретически, моя дорогая, исключительно теоретически! Потому что работы ты никакой не пробовала. А вот побегала бы по бюро трудоустройства, постояла бы на бирже…
— Клара, что ты ко мне пристала? Я ведь училась…
— Потому что папа с мамой тебя кормили и поили, и спать тебе было где!
— Мне всего двадцать пять лет!
— А одной моей подружке было и того меньше! Ух, девка была! Кем только не работала, чтобы прокормиться. Работала в школе преподавателем английского. Шила на дому. Убиралась в особняках. Работала корректором в разных издательствах. Сидела с детьми. Ухаживала за стариками. Собирала подписи в каком-то избирательном штабе. Посылала мамины рецепты пирожных в дамские журналы. Работала сиделкой в госпитале…
— Клара!
—…И в конце концов Боженька ее наградил за трудолюбие. Она вышла замуж за англичанина и счастливо с ним живет в собственном замке!
— А я тут при чем?
— Вот именно, что ни при чем!
Они охрипли и замолчали, надувшись друг на друга. Остаток дня прошел без особых происшествий, а ночью Грейс приснилась Кларисса Стил в белой балетной пачке. Маленькая толстая балеринка стояла одна посреди пустого огромного зала и горько рыдала, закрыв лицо пухлыми пальчиками. Во сне Грейс стало ее так жалко, что она сама чуть не заревела.
Утром она позвонила в «Стиллберд Компани» и попросила секретаршу передать мистеру Стилу, что мисс Колмен согласна. Ошалевшая от неожиданности, секретарша даже не переспросила, на что именно согласна мисс Колмен, и попрощалась ошеломленно-вежливо.
Грейс вздохнула — и стала собирать вещи.
