Часы на Гедехтнискирхе пробили двенадцать.
Я дождался последнего удара, выдержал паузу и сказал Марио:
— В следующем году я брошу курить.
— Это мы посмотрим, — ухмыльнулся Марио.
Я медленно вынул из кармана пальто пачку, достал сигарету, высоко поднял ее, чтобы было лучше видно, обозрел ее со всех сторон и — торжественно закурил.
Марио удивленно смотрел на меня. Он покрутил пальцем у виска.
Я выпустил ему в нос струю дыма.
— Я сказал «в следующем году». Нужно лучше слушать, дружище!
Мы выпили еще в знак примирения по глотку и притулились спать.
В первый день нового года я проснулся пораньше. Марио еще спал. Я поправил ему съехавшее с плеч одеяло. Потом собрал свои вещички.
На площади перед вокзалом было страшно холодно.
На другом конце города занималось утро. Там, на востоке, робко выглянуло солнце. Надо же, вылезло, наконец, из кустов… Бесстыжее… Хотя нет, вон как покраснело от стыда!
Я дернул Пятницу за поводок.
— Ну, что, пошли?
Ладно.
Пошли.
