Речь идет не о ревизии марксизма, а лишь о постепенной модернизации. Только этого нам, собственно говоря, всегда и не хватало!»
Все это, конечно, замечательно, и я с удовольствием занялся бы этим на досуге (Искушение, признаюсь, было велико!), но я не хотел и не мог сейчас пойти на то, чтобы начать копаться в этих мировых проблемах, рискуя закопаться с головой. На повестке дня у меня был один-единственный и самый важный пункт: Юлия!
Я снова повторил с Пятницей утренний комплекс упражнений. Потом мы сделали обеденный перерыв, который решили немного растянуть.
Запись в Книге учета: «„Бог ты мой…" — ну разве так письма начинают? Я снова отложил в сторону записную книжку. Очки тоже. Вообще-то мне нужно писать поздравительные открытки. А нужно ли вообще?
P. S. Благополучно нашел свои очки. Затерялись среди книг. Может быть, пусть они там себе всегда и лежат? (Вещи, которые мы постоянно ищем, должны иметь свое строго определенное место!».
После обеда мы с Пятницей выбрали себе хорошую передачу на тему «Могут ли животные думать?». Нельзя сказать, что они там, в телевизоре, смогли прийти к какому — то однозначному ответу на этот вопрос.
— Не пора ли нашей хозяйке домой, как ты считаешь, Пятница?
Последняя запись в Книге учета, сделанная уже перед сном: «Чувствую неудовлетворенность. Как ни старался, ничего не вышло. Устал, возился, возился, но так и не кончил».
(Ночью мне приснились морские похороны, которые чуть не сорвались из-за отсутствия купальной шапочки, так что в итоге пришлось придумывать что-то на ходу.)
23 декабря (канун!).
Хорошие новости: Юлия пока не отказалась! (Она вообще пока не подает никаких признаков жизни.) Вот почему я тем не менее решил купить заранее кролика. Лучше всего, конечно, было бы послать за кроликом Пятницу, чтобы не оставлять телефон без присмотра. Подумав, я выбрал компромиссный вариант: снял трубку и положил ее рядом с аппаратом. Пусть Юлия думает, что мы дома. После этого мы с Пятницей помчались в магазин.
По ходу дела я проверил почтовый ящик — пусто. Правильно, что я отставил всю эту писанину с поздравительными открытками.
Перед обедом мы с Пятницей возобновили прерванные занятия. Какие-то основные вещи, будем надеяться, он все-таки уже усвоил. На большее рассчитывать с ним не приходится. В 14 часов дня я полностью приостановил все занятия.
Решающую роль при принятии этого решения сыграл скорее всего наш номер с тапкой, который постепенно превратился для нас обоих, особенно для меня, в настоящую муку. Как только Пятнице удавалось завладеть моей тапкой, он тут же забирал ее себе. О добровольной выдаче трофея нечего было и думать. Никакие уговоры тоже не действовали. На мое же требование, высказанное в ультимативной форме, немедленно вернуть мне, как владельцу, мою собственность, он отвечал весьма недружественным рычанием.
В конце концов я решил отказаться от своих требований, тем более что местонахождение второй тапки мне тоже было неизвестно. Могу только предположить, что она попала в поле зрение пса, каковой присовокупил ее к одной из своих заначек, появившихся с недавнего времени по его инициативе у нас в квартире на случай непредвиденных обстоятельств.
Правда, я произвел, для поддержания общего порядка, вооружившись карманным фонариком, выборочный осмотр мест потенциального размещения пунктов резервного жизнеобеспечения (под диваном, в районе стеллажей в коридоре, нижний отсек), но очень быстро отставил это мероприятие. DiaBHoe, что я освободил все основные проходы и выходы, и ключевые позиции имели вполне приличный вид. Если я сейчас, в последнюю минуту, примусь выгребать из-под шкафа и т. д. всю пыль, которая начала уже там куститься, то вся работа предыдущих дней пойдет насмарку. Я решил всё оставить как есть и сел посидеть на кухне. По радио передавали мою любимую песню, английскую: «Words are very unnecessary». Я ушел в себя. Что такое со мной произошло? Ничего. Ничего особенного. Мое сердце исполнило мне давно забытый вальс одиноких сердец. С тревогой я смотрел в будущее, не зная, что сулит мне встреча с Юлией.
