Даже цветы, и те я забросил, оставив их на произвол судьбы!
Именно в этот период в мой репертуар вошли, незаметно для меня самого, такие словечки, как «О'кей» и «Нет проблем», впоследствии они сослужили мне добрую службу. Что касается Юлии, то она, казалось, была довольна, что цветочный отдел снова перешел в ее ведение. Ежевечерний поливочный обход создавал атмосферу домашнего уюта.
Перед сном она теперь повадилась читать, в основном роман какого-то француза. Она купила себе его из-за названия.
Вот что у меня записано по этому поводу в Книге учета: «Ю. пристрастилась к чтению. Особое внимание уделяется книге под названием „В поисках утраченного времени". Неясно, из каких соображений Ю. держит вышеуказанное сочинение у себя на тумбочке, где оно постоянно попадается мне на глаза. Откровенная провокация? В ходе планового осмотра ее тумбочки мною установлено, что данное произведение состоит из 7 (прописью: семи) томов!
По этому поводу позволю себе сделать одно замечание, хотя я и не знаю содержания упомянутого творения, равно как и его автора. Стоило ли затевать подобное мероприятие? Ведь в ходе проведения такой крупномасштабной поисковой акции можно потерять остаток жизни. На собственном печальном опыте я знаю, что это может обернуться лежанием на диване по полдня, позиционными боями с мухами и проч.
Когда я попытался завести разговор, без всякой задней мысли, об этом ее новом увлечении, Ю. ответила мне приблизительно следующее: „В поисках утраченного времени" нужно читать всем бывшим гэдээровцам в обязательном порядке». Я изобразил заинтересованность и полюбопытствовал, о чем там, собственно, идет речь, на что она ответила: „Трудно сказать". (Последнее, кстати, полностью совпадает с моим личным впечатлением от этого опуса, по поводу которого я в Юлино отсутствие попытался, впрочем без особого успеха, составить себе хотя бы беглое представление.)»
Один из дней этого периода, это была среда (хотя в Книге учета он у меня числится для большей убедительности пятницей, «черной пятницей»), запомнился мне с особой отчетливостью. С утра мне позвонил Штрювер и сообщил, что час пробил и что я должен быть готов в самое ближайшее время приступить к делу, поскольку он, Штрювер, не сегодня-завтра появится в Берлине и пробудет здесь какое-то время. После его звонка я привел в порядок свои бумаги, еще раз всё просмотрел и с ужасом заметил, что совершенно упустил из виду один раздел: «Стратегия отвода возражений и борьбы с критикой». Преступная халатность с моей стороны! Как такое могло получиться? Не знаю. Наверное, я эту главу все время пролистывал. Хотя именно мне данную тему не мешало бы изучить досконально. Потому что, когда Юлия начинала меня в чем-нибудь упрекать, выдвигая против меня те или иные обвинения, я никогда не ввязывался в дискуссию по этому поводу и просто принимал удары на свою голову, делая вид, что от меня все равно все отскакивает как от стенки. Большое упущение с моей стороны, теперь придется наверстывать.
О том, насколько мне необходимо было срочно заняться этой темой, свидетельствует запись в Книге учета по поводу одной сцены, устроенной мне Юлией, когда она обвинила меня в том, что я не в состоянии якобы «принимать никаких решений». На это клеветническое измышление я, само собой разумеется, уговорил себя возразить молчанием, после чего в ответ последовало Юлино заявление следующего содержания: «Твое себялюбие уже граничит с инцестом!» (конец цитаты).
Итак, я тут же приступил к занятиям. Время пошло. Только я кое-как успел разложить учебный материал привычным порядком, как уже нужно было идти обедать. Я и так изрядно подзадержался. На скорую руку я заглотил макароны с кетчупом прямо из кастрюли. Пятница встал на задние лапы, демонстрируя готовность разделить со мной трапезу.
— Лапы прочь! — осадил я его, после чего сунул кастрюлю в раковину, залил водой и поспешил к себе в мастерскую, в мою комнату отдыха и досуга. Пятница неотступно следовал за мной, но мне было не до него, и я захлопнул дверь у него перед самым носом. Нечего тут у меня вынюхивать!
