Мы с Джейн были настолько потрясены, что на несколько секунд просто застыли, как громом пораженные.
– Идем, – сказал я. – Надо спешить.
Некоторые пациенты уже выходили из своих палат, растерянно моргая.
– Сестра, – окликнул мистер Мюррей. – Что это там за крик?
– Начался пожар, – пояснила Джейн. – Мы проводим эвакуацию. Все собирайтесь здесь.
Я схватил Джейн за руку и указал на два ряда дверей друг напротив друга:
– Ты обходи эту сторону, а я – ту.
Мы заглядывали во все палаты, будили спящих и выводили всех в вестибюль. Несмотря на действие успокоительного, многие пришли в волнение.
– Мы сгорим? – спросил Алан Фостер.
– Если поторопитесь, то нет, – ответил я, подталкивая его в спину.
В отделении уже собирался дым, некоторые начали кашлять. Когда вышли в вестибюль, в лицо ударила волна обжигающе горячего воздуха. Вся деревянная лестница была объята огнем, вокруг раздавался громкий треск, будто от огромной хлопушки. Другие звуки различить было трудно. Сестра Дженкинс держала дверь, но из-за притока свежего воздуха положение только усугублялось. Огонь разгорался все сильнее. От дыма у сестры Дженкинс щипало глаза, по щекам текли слезы.
Я остановился рядом с ней.
– Сестра Дженкинс, где доктор Мейтленд?
Прикрыв рот ладонью и прокашлявшись, она хрипло выдавила:
– В комнате сна.
– Что он там делает? Пора бежать!
– Сестра Пейдж говорит, что дверь заклинило. Может, вы сумеете…
Договорить сестра Дженкинс не смогла – на нее снова напал приступ кашля. Махнув рукой, она вышла во двор вслед за последней партией пациентов.
Заслонив лицо локтем, я вгляделся в густой дым. Каждый вдох причинял боль. Горячий воздух обжигал губы, во рту появился горький привкус.
– Хью! – позвал я, добравшись до двери в подвал. – Хью! Выходите!
Прежде чем идти к нему на помощь, я на некоторое время застыл в нерешительности. Похоже, лестница вот-вот должна была обвалиться, а вход в комнату сна находился прямо под ней. Мейтленд не ответил, поэтому я стремительно сбежал вниз и схватился за ручку. Повернулась она легко, но, когда я толкнул дверь, она не сдвинулась с места. Тогда я стал колотить кулаком в дверь и кричать:
– Хью! Хью! Вы меня слышите?
Прозвучало что-то очень похожее на взрыв, вслед за этим раздался звон стекла. Выбило одно из окон. За моей спиной на лестницу упало что-то крупное, меня обдало дождем из искр и частиц золы. Обернувшись, я увидел, что между стен застряла обугленная доска. Но я не сдавался и налег на дверь всем весом. Бесполезно.
– Доктор Ричардсон!
Возле лестницы стоял Хартли. Увиденное заставило завхоза встревоженно нахмуриться. Но он все равно перелез через доску и спустился ко мне.
– Дверь заперта, – сказал я. – Ключ у вас с собой?
– Нет. Мне его вообще не выдавали.
Что ж, ничего удивительного. На комнату сна обычные меры предосторожности не распространялись.
– Значит, надо выбить дверь. Там доктор Мейтленд с пациентками. Помогайте. – Я стукнул по деревянной панели. – Думаю, вдвоем справимся…
Хартли еще раз посмотрел наверх, но, несмотря на опасность, встал рядом со мной.
– На счет «три», – объявил я.
Мы одновременно врезались в дверь, но ничего не произошло.
– Еще раз, – произнес я. – Раз, два, три.
На этот раз сила удара была такая, что мы отлетели от двери, а Хартли даже упал.
– Ничего не получится, – покачал головой он.
– Что же делать? – спросил я. – Нельзя же просто бросить их здесь.
Сверху посыпались куски горящего дерева. Для защиты пришлось натянуть на голову куртку. К ногам упал почерневший кусок перил. Еще можно было разглядеть резьбу – безупречно изображенная сова сжимала в когтистых лапах ветку.
– Пойдемте, – сказал Хартли, поправляя очки. – Того и гляди, лестница обвалится.
– Но мы не можем просто взять и уйти! В комнате пациентки, Мейленд.
– Не валяйте дурака. И сами пропадете, и им не поможете.
Хартли схватил меня за рукав и потянул.
– Нет, – заспорил я и высвободил руку.
Хартли пристально посмотрел на меня. В стеклах очков отражались языки пламени. Вдруг он выругался, развернулся ко мне спиной и начал взбираться вверх по лестнице.
Я снова попытался открыть дверь, но она упорно не поддавалась. Видимо, тратить на это силы было бесполезно. Дверь оставалась цела и невредима. Казалось, она была сделана не из дерева, а из металла, такой она была крепкой и твердой.
