Люси, до сих пор не участвовавшая в разговоре, искренне обрадовалась:
— Я надеялась, что он хороший человек. Я всегда верю в то, что люди хорошие.
— Я полагаю, вы правы. Он очень хороший и очень скучный. Я отличаюсь от него во всех отношениях. Кроме того, надеюсь, что и вы отличаетесь. Правда, Эмерсон принадлежит к тому разряду людей, с которыми скорее не соглашаешься, чем подвергаешь критике. Когда он впервые появился здесь, здешних обитателей возмутило его поведение, что было совершенно естественно. У него нет ни капли такта, а его манеры… я не хочу сказать, что у него плохие манеры, но он никогда не может удержать своего мнения при себе. Мы едва не пожаловались на него нашей наводящей тоску синьоре, но я рад сообщить, что мы вовремя передумали.
— Могу ли я из этого заключить, — проговорила мисс Бартлетт, — что он социалист?
Мистер Биб принял к сведению это удобное слово, слегка, впрочем, дрогнув губами.
— И вероятно, — продолжила Шарлотта, — сына своего он воспитал тоже социалистом?
— Я плохо знаю Джорджа, — ответил священник, — поскольку он еще не научился говорить. Похоже, он весьма милое создание, к тому же неглуп. Понятно, он наделен отцовскими манерами, и вполне вероятно, что он тоже социалист.
— О, какое облегчение! — воскликнула мисс Бартлетт. — Так вы полагаете, нам следовало принять их предложение? И вы считаете меня излишне подозрительной и глупой?
— Ни в коей мере! — ответил мистер Биб. — Я совсем не имел этого в виду.
— Но мне, вероятно, не нужно извиняться за свою очевидную грубость?
Священник ответил, что в этом нет никакой необходимости, и встал, чтобы отправиться в курительную комнату. В его последних словах Шарлотта услышала нотки раздражения.
— Он, наверное, решил, что я зануда, — проговорила мисс Бартлетт, когда священник скрылся за дверью. — Почему же ты все время молчала, Люси? Определенно, ему нравится говорить с тем, кто помоложе. Я не собиралась монополизировать его внимание. Я надеялась, что ты проведешь с ним весь вечер и все время обеда.
— Он очень милый, — воскликнула Люси. — Я отлично это помню. Он способен увидеть что-то доброе в каждом человеке. И никто не принимает его за священника.
— Лючия!
— Но ты же понимаешь, что я имею в виду! Как обычно смеются священники? А мистер Биб смеется как обычный человек.
— Смешная девочка! — улыбнулась Шарлотта. — Как ты напоминаешь мне свою мать! Интересно, понравился бы ей мистер Биб?
— Уверена, что понравился бы. Как и Фредди, — сказала Люси.
— Я полагаю, он понравился бы всем в Уинди-Корнер, в этом уголке моды и стиля. Я же больше привыкла к Танбридж-Уэллз, а мы там все безнадежно отстали от времени.
— О да! — протянула Люси уныло.
В реплике Люси была скрыта нотка неодобрения. Но Шарлотта не могла точно определить, касалось ли это неодобрение ее самой, или мистера Биба, или стильного мира Уинди-Корнер, или же узкого мирка Танбридж-Уэллз. Она попыталась локализовать эту нотку в пространстве, но, как это бывало обычно, не смогла. Сама мисс Бартлетт старательно избегала высказываться неодобрительно о ком-либо или о чем-либо, а потому добавила:
— Я боюсь, ты находишь меня весьма скучной компаньонкой.
Люси же подумала про себя: «Какая же я эгоистичная и злая! Нужно быть осторожнее. Шарлотта так ужасно переживает свою бедность!»
К счастью, одна из маленьких пожилых леди, которая уже некоторое время ласкала кузин доброй мягкой улыбкой, приблизилась и попросила позволения опуститься в кресло, оставленное мистером Бибом. Получив разрешение, она принялась мило щебетать об Италии, о том, насколько решительный шаг ей пришлось сделать, отправившись сюда, о том, как вознаграждена она была за свою решительность резким улучшением состояния здоровья сестры. Она говорила и говорила — о необходимости плотно закрывать окна по ночам и полностью опустошать бутылки с водой по утрам и еще о тысяче вещей. Обо всем она говорила с самой милой улыбкой, и ее разговор был гораздо более достоин внимания, чем бурные тирады о гвельфах[2] и гиббелинах[3], которые доносились из противоположного угла гостиной. И это была настоящая катастрофа, а не просто какой-то эпизод — когда в своей спальне она обнаружила нечто, что гораздо хуже блохи, но несколько лучше, чем кое-что еще…
