Собственно говоря, как выразился Сталин, обратившись к народам освобожденных стран сразу после капитуляции Германии, «пусть народ сам решает. Мы, наша героическая Армия и весь не менее героический советский Народ, свое дело сделали, освободив вас от коричневой нацистской чумы, а дальше? Дальше – думайте. Хотите идти по нашему пути? Пожалуйста. Поможем и информацией, и необходимыми для восстановления разрушенной войной инфраструктуры специалистами, но дальше – сами, все сами! У СССР сейчас своих проблем хватает, чтобы еще и для вас нянькой быть! Хотите с нами, по нашему пути дальше двигаться – милости просим. Нет? Ваши проблемы. Так что, думайте, с кем вы, а мы пока станем свои порушенные фашистскими бомбами города восстанавливать, в чем нам немцы с особой охотой помогут, поскольку сами виноваты»…
Москва, станция метро «Маяковская», ноябрь 1941 года
– Ну, что? – Жаркое дыхание Зыкина в очередной раз обожгло ухо. – Чувствуешь гада поблизости?
– Вить, не мешай, душевно прошу! Не чувствую я пока ни фига, еще и ты постоянно отвлекаешь. Контролируй свой сектор, с остальным я уж как-нибудь сам разберусь.
Сергей сосредоточился на своих чувствах, пытаясь поймать то самое ощущение, что на какое-то мгновение накрыло его за несколько секунд до бомбардировки здания Совнаркома. Если он не ошибается, если ему удастся почувствовать рядом не принадлежащего этому времени чужака, это многое изменит. Многое – если не все…
И он почувствовал. Снова – как и в прошлый раз – едва заметно закружилась голова, и его буквально пронизало чувство смертельной опасности. Медленно повернув голову, Кобрин вроде бы случайно мазнул взглядом по человеку в рабочей робе сотрудника метрополитена, без особой спешки протискивавшемуся среди тех, кому не хватило сидячих мест. Да, точно он, никакой ошибки быть не может. Очередной гость из будущего.
Толкнув локтем Зыкина, с целью маскировки облаченного в форму капитана РККА (сам он нынче числился армейским майором), Сергей взглядом указал направление:
– Вон этот.
– Уверен? – сдавленно выдохнул напрягшийся, словно хрестоматийная тетива готового к выстрелу лука, товарищ.
– Да. Тем более он недавно ходил куда-то, подозреваю, раздавал товарищам содержимое тайника, о котором мы с тобой говорили. Так что нет никакой ошибки, подавай сигнал остальным группам, пора. Главное, чтобы ребята возле эскалаторов второго бомбиста не профукали. А этого берем сами.
Спустя полминуты микрофон правительственной трибуны издал резкий металлический звук, и Иосиф Виссарионович, прервав доклад и демонстративно постучав по нему согнутым пальцем, с улыбкой возвестил:
– Вот видите, товарищи, как нас порой подводит техника? Не иначе работает на нашего общего фашистского врага. Что ж, давайте прервемся, пока компетентные товарищи все не починят. Перерыв три минуты.
– Вперед!
Отпихнув плечом ближайшего делегата (Зыкин с Кобриным находились в последних рядах, среди тех, кому не хватило сидячих мест, и люди были вынуждены стоять вдоль стен), Сергей начал сближение с вражеским хроноагентом. Как раз вытаскивавшим из-за отворота форменной тужурки картонный сверток размерами с пачку махорки, но при этом плотно перемотанный несколькими турами бечевки. Нечто подобное он как-то раз видел на исторических фотографиях в архиве – примерно так выглядели советские армейские взрывпакеты старого образца, квадратные и в обмотке из бечевы с битумной пропиткой.
«Похоже, угадал, самодельная светошумовая, – автоматически отметило сознание. – Не рискнули, сволочи, насмерть подрываться, общечеловеки хреновы. Хотя и не факт, внешняя оболочка еще ничего не значит, внутри может оказаться и СВУ[13] осколочного действия. Поэтому ни в коем случае нельзя позволить бомбе, чем бы она ни оказалась, упасть на пол: пойди, пойми, какой там взрыватель. Значит, как учили на занятиях – расслабляющий удар в голень или колено, рычаг руки вовнутрь, рычаг кисти наружу, локоть в основание шеи – и спокойно изымаем взрывное устройство. Все, работаем».
Откуда, из каких глубин подсознания пришло это самое «общечеловеки», Сергей так и не понял. А потом просто не осталось времени размышлять, только действовать. Поскольку противник неожиданно нервно дернул головой, встретившись с Кобриным взглядом. И по его расширившимся глазам и искаженному короткой гримасой лицу Сергей мгновенно понял, что тот ощутил примерно то же самое, что и он сам. Не принадлежащие этому времени и этой реальности люди безошибочно УЗНАЛИ друг друга. И это все осложнило.
