Перед этим подразделения Советской Армии (в которую РККА переименовали еще весной сорок второго года) вступили в Париж и Рим; таким образом, СССР де-факто освободил практически всю Европу, за исключением нескольких расположенных на Пиренейском полуострове стран и юга Апеннин, где уже высадились американо-британские войска. Всю войну остававшиеся нейтральными государства в зону советской оккупации не попали, а занявшая выжидательную позицию Турция согласилась на предложенные ей условия сотрудничества. Преемник великого Ататюрка президент Исмет Инёню был весьма умным и дальновидным человеком. А заодно еще и отлично представлял возможности дальней бомбардировочной авиации Советов, базирующейся на крымских аэродромах (захватить полуостров, несмотря на долгие кровопролитные бои, гитлеровцам так и не удалось).
Отсутствие серьезных побед союзных войск на европейском театре официально объяснили появлением у гитлеровцев некоего «абсолютно достоверного источника» в Британском генштабе, благодаря информации которого немцы едва не разнесли в пух и прах англо-американские силы на Апеннинах и предотвратили операцию «Нептун» – высадку морского десанта в Нормандии. Если в Италии союзникам удалось не только высадиться на континенте, но и достаточно далеко продвинуться, то высадка в Нормандии оказалась полностью сорвана. Немецкой разведке удалось вскрыть районы сосредоточения десантных и транспортных судов и, главное, подготовленных к погрузке запасов. И за трое суток до «дня D» на порты и склады посыпались ракеты и бомбы. Не по штуке в час, как на Лондон, а куда более интенсивно – сами немцы после удивлялись боевой производительности, которой удалось достигнуть в те горячие часы.
Несколько часов на Портланд, Портсмут, Дартсмут, Бирмингем и другие порты пикировали самолеты-снаряды «Фау-1» и баллистические ракеты «Фау-2». Некоторые из «Vergeltungswaffe-1»[11] оказались сбиты истребителями RAF, поскольку опыт борьбы с этими прообразами крылатых ракет у британских пилотов имелся; другие безвредно разорвались в море или на прибрежных холмах, но большинство нашло свои цели – склады ГСМ, штабеля боеприпасов, стоянки автобронетехники и стоявшие под погрузкой суда. Уничтожить же несущуюся к цели ракету не имелось ни единого шанса: на подобное не была способна ни одна из существующих систем ПВО. А когда у одуревших от многочасовой стрельбы зенитчиков начали заканчиваться снаряды, а у пилотов – горючее и силы, над проливом появились обычные бомбардировщики – люфтваффе повторяло «Адлертаг»[12] на новом техническом уровне.
Войска, ожидавшие посадки рассредоточенно и на достаточном удалении от побережья, практически не пострадали, но потеря большей части десантного и транспортного тоннажа и огромных материальных запасов делала высадку запланированного количества войск и, главное, снабжение их всем необходимым для боевых действий, абсолютно невозможным. Разумеется, можно отремонтировать или построить новые суда, накопить горючее и боеприпасы, но на это требовались многие месяцы, которых у союзников уже не было. Плюс ко всему, начавшиеся в разбомбленных портах и прилегающих городских районах массовые пожары, справиться с которыми не удавалось в течение нескольких суток, окончательно поставили на планах союзников жирный крест…
Кроме того, всерьез увязшим в боевых действиях с Японией американцам было несколько не до того – у непокорных островитян неожиданно появились штурмовики и торпедоносцы неизвестных ранее типов, да и их новые подлодки все серьезнее угрожали кораблям US NAVY. Авианалеты на Японские острова тоже оказывались все менее и менее успешными – при все больших потерях в технике и людях. Американские летчики вынуждены были признать, что джапы неплохо научились бороться с В-25 и В-17, со свойственной их нации организованностью весьма эффективно сочетая возможности наземной ПВО и своих новых истребителей-перехватчиков.
Территории бывшего рейха и его ближайших союзников перешли под полную юрисдикцию победителей – как ни скрежетали зубами союзники, изменить последнее не имелось ни единого шанса. Причем Кремль объявил, что ввиду особых обстоятельств и тяжести нанесенного ущерба, как материального, так и человеческого, решать судьбу Германии и прочих отныне вправе исключительно Советский Союз – и никто иной. Восстанавливать разрушенное нужно? Нужно. Вот пусть и восстанавливают. Вместе с венграми, итальянцами и румынами, которые тоже не в сторонке стояли, а вполне так себе участвовали в боевых действиях. Ну, а как восстановят – там поглядим, что с ними дальше делать.
