– Вот и договорились. Давай, майор, незачем тянуть. Говори свои волшебные слова. Только сначала стременную выпей, чтобы дорога скатертью. Это ведь тебе не помешает, так? Вот и хорошо. Бери стакан, товарищ Кобрин…
Сергей, насколько возможно, расслабился на не слишком удобном стуле.
– Витя, встань позади и придерживай за плечи, чтобы товарищ генерал не упал. Насколько знаю, минут пятнадцать Ракутин в себя точно не придет, возможно, и дольше. А я за это время постараюсь вернуться.
– А успеешь? – отчего-то шепотом спросил товарищ. – Тебе ж, наверное, с начальством поговорить нужно, доложиться там, рапорт написать? Дело-то не быстрое.
– Успею, – усмехнулся тот. – Меня могут вернуть в ту же самую минуту, так что долго тебе о товарище командарме уж точно заботиться не придется. А вот если не вернусь за это время – значит, все, туши свет – сливай воду.
Прикрыв глаза, Кобрин сосредоточился и как учили (до сего момента ему еще ни разу не приходилось использовать процедуру экстренной эвакуации, потому все знания об этом процессе были чистой теорией) четко произнес про себя несложную буквенно-цифровую комбинацию. И ровным счетом ничего не произошло.
Выждав несколько секунд и успокоив тревожно забившееся сердце, он повторил попытку. С тем же самым результатом, понятно.
Похоже, дорога домой для него оказалась закрыта…
* * *
– Можешь ничего не говорить, майор, по твоему лицу все и так понятно, – голос Сталина был мрачен. – Вопрос не в том, что не получилось, а почему не получилось?
– Сложно сказать, Иосиф Виссарионович, – на самом деле, никакой особой паники Кобрин не испытывал. Причин случившегося можно выдумать кучу, даже не будучи при этом многомудрым научником: допустим, темпоральный канал временно заблокирован недавними переходами других «попаданцев» или неведомый противник врубил какую-то хитрую аппаратуру, блокирующую переход… да мало ли? Да хоть бы и просто «нелетная погода», какая-нибудь там межвременная турбуленция!
Последнее, понятно, полная чушь, поскольку «волшебное слово», согласно обещаниям руководителей «Тренажера», должно срабатывать в любом случае, но звучит достаточно оптимистично. Короче говоря, всерьез паниковать пока рано. Да и к чему, собственно, вообще паниковать-то? Он – боевой офицер, прекрасно знавший, на что идет, и ознакомленный со всеми сопутствующими рисками. Останется в этом времени навсегда? Ну так и останется, велика беда! Будет сражаться, делая все, чтобы этот мир не повторил фатальных ошибок «базовой реальности». Машку, конечно, жалко, но что уж тут поделать? Девчонка хоть и научный персонал, но тоже с погонами на плечах, так что справится. Да и Роднин, случись с ним что, ее с малышом в беде не оставит, не тот человек. Главное, наследник у него будет, всего-то каких-то месяцев семь ждать осталось. Значит, род не прервется, а это самое главное. Но пока его место тут: нужно ведь разобраться с этими самыми непонятными «попаданцами»! И товарищу Сталину помочь, поскольку вовсе не факт, что тот сам справится…
– Я бы пока особенно не тревожился, мало ли что произошло. Хоть в том, что причина связана с нашими… гостями, практически не сомневаюсь. Тут, скорее, вопрос в другом: насколько все это надолго. И да, вы абсолютно правы, товарищ Сталин, помощь нам потребуется. Но пока связь не наладится, будем справляться своими силами, ничего другого просто не остается.
– А ты молодец, Сергей Викторович, – одобрительно прищурился Иосиф Виссарионович. – Хорошо держишься. Молодец! Коньяка хочешь? Теперь, наверное, можно и еще по одной, да?
– Пожалуй, – пожал плечами Сергей, переглянувшись с Зыкиным. Протянувший руку к бутылке Витька отчего-то глядел на него, словно на какого-то взаправдашнего героя. Кобрин мысленно ухмыльнулся: подумаешь, ну застрял он тут… Можно подумать, случись иначе, спокойно бы ушел, махнув на прощание ручкой! Угу, вот прямо сейчас!
– Ты выпей, не стесняйся и на товарища Сталина не оглядывайся, мне достаточно. И ты тоже выпей, лейтенант, дело молодое. Скоро Власик с докладом придет, так что, может, даже и хорошо, что ты, майор, тут задержался. А то, мало ли что…
