Судя по хитрому выражению лица, аналогию он вполне уловил и остался доволен.
– …просто не примут в себя матрицу чуждого сознания. Подробностей не знаю, но это как-то связано с несхожестью их мозга с мозгом обычного среднестатистического человека. Так что, практически убежден, лично вам опасаться уж точно нечего. Да и… товарищу Берии, скорее всего, тоже, – Сергей отнюдь не был уверен, что последняя его фраза понравится собеседнику, но и не сказать тоже не мог. Как не мог и ничего прочитать по его лицу. – Суть в том, что разум столь неординарного человека то ли просто не примет в себя чуждую матрицу, то ли в кратчайший срок подавит ее, выбросив обратно или взяв под свой полный контроль.
– Это все?
– Почти, Иосиф Виссарионович. Есть еще одна особенность – подсадка пси-матрицы от женщины к женщине тоже крайне сложна, что напрямую связано с физиологией – разный уровень гормонального фона на момент ассоциации, фаза менструального цикла, возраст, наличие детей и отношения в семье – и так далее. Про беременных и вовсе разговора нет, велика вероятность внедрения сознания донора в плод. Впрочем, с подселением мужской матрицы все еще сложнее, эффективность подобного практически нулевая – другое воспитание и менталитет, манера речи и поведения, регулярно меняющийся гормональный фон, в конце концов. Окружающие раскусят в два счета, особенно те, кто находится в постоянном контакте. Плюс, донора и реципиента будет разделять поистине огромный временной провал. Вот как-то так, товарищ Сталин…
– Это тебе тоже один сотрудник рассказала? – добродушно ухмыльнулся Вождь, четко выделив последнее слово. И Кобрин неожиданно подумал, что историки ничуть не преувеличивали, говоря, что Сталин никогда не оставлял без внимания даже самые мелкие оговорки собеседника.
– Так точно!
– Красивая, наверное?
– Красивая, – не стал спорить майор. – Машей зовут, невеста моя, как раз перед отправкой сюда предложение сделал. Сотрудник нашего научного отдела.
– У меня вот тоже жена красивая… была, – глухо пробормотал Сталин, отводя взгляд. И тут же продолжил уже нормальным тоном. – Ладно, не о том речь. Так это ты что ж, Сергей Викторович, предлагаешь всю мою охрану бабами, что ли, заменить?!
– Ну, не всю, разумеется, но частично – да. Хотя тут еще крепко подумать нужно, я-то об этом буквально только что вспомнил.
– Послушай-ка, Сергей Викторович, – после недолгой паузы неожиданно спросил Вождь. – Как полагаешь, а твое начальство уже в курсе?
– Наверное, – без особой уверенности ответил майор. – Сложно сказать – я еще ни разу не задерживался в прошлом настолько надолго. Хотя не думаю, что это как-то связано.
– А если тебе с ними, гм, посоветоваться?
– Простите, товарищ Сталин, в каком смысле посоветоваться?
– Ну, твои реципиенты рассказывали, что у вас имеется какой-то особый пароль для срочного возвращения, верно?
– Понял, о чем вы. Да, у меня есть кодовая фраза для экстренной эвакуации… вы полагаете?
– Почему нет? Если у нас появился новый враг, значит, нам нужны и новые союзники. Да и вообще, как в народе говорят, сообща и батьку бить проще. А то как параллельные миры, понимаешь, создавать, так это пожалуйста, а как проблемы решать – так все сами? – Вождь, не скрываясь, усмехнулся. – Это товарищ Сталин, понятно, шутит, но посоветоваться, есть такое мнение, не мешает.
– А если меня… не вернут обратно?
Иосиф Виссарионович пожал плечами, кивнув Зыкину на бутылку:
– Ну, отчего же сразу «не вернут»? Если бы хотели, уже – как ты там раньше говорил, «выдернули» бы, да? – обратно. Раз ты все еще тут, значит, все идет по плану.
– Хорошо, товарищ Сталин, если вы так считаете, я попробую, – наткнувшись на ожидающий взгляд Вождя, Сергей несколько ошарашенно сморгнул:
– Что, прямо здесь?! Сейчас?!
– Здесь, – спокойно кивнул тот. – Не нужно лишних людей ни в какие подробности посвящать. Тем более теперь. Если все в порядке, сюда же и вернешься. А мы с товарищем лейтенантом пока товарища командарма посторожим, верно, Зыкин?
– Т-так точно, товарищ Сталин, – заикнулся от неожиданности тот, едва не расплескав коньяк.
