Это что касается женщин, с которыми Петрович так или иначе сближался. А все другие люди, узнав постепенно о его профессии, стали обращаться к нему, чтобы он освободил их от ненужных им животных. Они говорили "ну что тебе, Петрович, стоит, ты же привычный и знаешь, как это надо делать с профессиональной точки зрения безболезненно". Сначала обращались соседи, а потом, когда разъехалось большинство из них, начали приходить и приезжать к Петровичу и совсем незнакомые ему люди - видно, те же самые бывшие соседи давали его адрес своим знакомым, а те - своим и так далее и тому подобное. И выходило, что Петрович на работе ежедневно убивал бездомных и опасных для человеческого общества животных, делая это, само собой разумеется, для всеобщей пользы и безопасности, а дома тоже он их убивал, но уже по личным просьбам своих сограждан, когда у их собак и кошек рождались нежелательные щенки и котята, и девать их было некуда. И их несли Петровичу, чтобы он их утопил или уничтожил каким-либо иным известным ему способом. И он много лет подряд помогал всем, кто к нему обращался, никому не отказывая и понимая, что кому-то все равно приходится выполнять такую работу и, если не он будет ее выполнять, люди найдут кого-нибудь еще и ничего от этого по общему и большому счету в природе не изменится. Что бы там ни говорили, а один, отдельно взятый человек - величина бесконечно малая и влиять на что-либо сущее не способна. В то время как на него самого многое влияет и много чему он подвластен и подвержен.
На Петровича, к примеру, его образ деятельности повлиял сильно. Во-первых, ему перестало хотеться разговаривать с кем бы то ни было. И это при том, что просто так, ради самого разговора, он почти никогда и почти ни с кем не говорил. К нему всегда обращались по какому-то определенному поводу, то есть по делу, а он делал то, что от него хотели - и все. Для этого говорить было совершенно не обязательно. А во-вторых, в нем родилось недоброе любопытство, и ему стало хотеться посмотреть, что будет, если укол, который он делает бродячим собакам и кошкам, сделать человеку. Не какому-то конкретному человеку с именем и фамилией, а любому человеку, без различия. Нет, он понимал и чувствовал, что не придется ему свое любопытство утешить и удовлетворить, но оно от этого понимания не пропадало и не ослабевало. Скорее, совсем наоборот. И однажды наступил момент, когда при виде любого человека Петрович думал "вот если бы этому вколоть, интересно, как бы он?" и больше ничего ни о ком не думал. Ни о ком, кроме той ненормальной девки, приезжавшей кормить животных. Он как-то неожиданно для самого себя понял, что проверять силу укола на ней, ему не хочется. Более того, ему стало даже страшно, когда он представил, что кто-то подносит к ее руке шприц. Петрович от этого видения что называется содрогнулся душой. Почему содрогнулся - не очень-то понятно, скорее всего потому, что девка эта никак не совмещалась в его тусклом сознании с умиранием. Слишком живой внешний вид она имела. Это бросилось в глаза Петровичу в самый первый ее приезд. И собаки очевидно почувствовали то же самое. Они вились и вертелись вокруг нее, а когда она была в машине - вокруг ее машины, миролюбиво лаяли, виляли хвостами и заглядывали в глаза. Все это они проделывали, еще не зная, что она будет их кормить. Да в первый раз она их и не кормила. Нечем у нее было их кормить. Потому что она нечаянно сюда заехала.
Марья действительно заехала в логово Петровича совершенно случайно. Ее собаки туда за собой привели. Она увидела их - целую стаю (или свору) недалеко от своего дома на жилмассиве "Ясень-1". Собаки не спеша, трусцой, двигались по проезжей части улицы. И Марья за ними поехала. Просто так, не задумываясь, зачем она это делает. И они бежали перед ее машиной, а она потихоньку, на второй скорости, ехала следом. Собаки иногда оглядывались, видели, что их преследуют, но не обращали на это никакого внимания. То ли чувствовали, что бояться им в данном случае нечего, то ли вообще они ничего уже в своей жизни не боялись. А когда собаки достигли своей цели, добежав до пустыря вокруг дома Петровича, они взяли машину в широкое кольцо, пробежались так немного и остановились. Машина остановилась тоже. Собаки лениво расселись вокруг, а некоторые из них разлеглись. Марья выключила мотор и вышла наружу. Дверь за собой она захлопнула. Собаки осмотрели ее, принюхались издали и успокоились окончательно, признав чужую девку своей. А тут и Петрович вышел из дому и стал смотреть на нежданную гостью.
