Если они меня сейчас прирежут, будет даже хорошо. Еще лучше, конечно, было отбросить сандалии заранее, хоть в той же гостинице: тогда не успел бы разочароваться. И умер бы в счастливой уверенности, что и дома когда-нибудь, вот-вот уже, все станет просто замечательным. Единым, прогрессивным, прекрасным и понятным для всех.
— Всегда есть другой враг, выше и дальше, чем вы видите. Противник, с которым действительно достойно сражаться. А вы… куличики в песочнице топчете. Не стыдно?
Для кого я вообще все это говорю? Наверное, по большей части для себя. Однако собственный голос слышу как доносящийся откуда-то издали. Эхом. Может быть, потому что он отражается от стен и по пустой улице возвращается обратно?
Э, да они же разбежались… И когда успели? Вроде еще минуту назад стояли, глазея, а теперь вокруг никого. Ни одной живой души. Бутон металлический, и тот мертвый.
Отправиться к следующему?
Сил нет, желания — тем более.
Кому вся эта лабуда вообще нужна? И мне-то не особо. Если Вася помер, его уже не вернешь ни стертыми ногами, ни другими жертвами. Если жив и здоров, но нарочно обретается в другом месте, что ж, имеет право. Хотя было бы неплохо узнать, почему он так решил. Или просто услышать, не важно что, пусть даже какую-нибудь ерунду вроде…
— Ну, Лерыч, ты зажег! Я бы попросил больше так не делать, но это, наверное, бесполезно?
Он стоит позади меня, шагах в десяти, не больше: это я узнаю, когда решаюсь обернуться.
Правое плечо упирается в выступ стены, ладони прячутся то ли в карманах, то ли в складках сюртука. Привычно лохматый. Непривычно озадаченный.
— И давно ты…
Здесь стоишь? То есть давно ты просто — здесь? Пожалуй, глупее и бессмысленнее вопроса не придумать. Тем более если ответ известен: с аукционного дома как минимум. Но если учесть, что туда мой странный приятель вряд ли заявился случайно, вся эта катавасия длится уже бог весть сколько времени.
— Тебе в рот стоило бы вбить кляп. Чем раньше, тем лучше. Вот так, словно ничего не случалось. Мы все те же, все там же. И мне снова становится наполовину обидно, наполовину стыдно.
— Я ничего такого не говорил.
Вася меланхолично парирует:
— Ну это как посмотреть. По сути, да, ничего нового. А вот по форме… Молодецкий задор пополам с проникновенной истерией — коктейль в стиле приснопамятного папы Пия Пятнадцатого, незадолго до получения им ранга блаженного.
Сам знаю, что получилось как-то нелепо. Сорвался. Или взорвался? Наверное, надоело смотреть на чужую тупость. Хотелось… Ага, общения. Хотя обычно присутствие толпы действует на меня обратным образом. В любом случае, запал если и был, то благополучно иссяк, особенно когда на голову холодным душем пролилась очередная новость.
Странно только одно: почему я ничуть не удивлен? Почему ощущение такое, будто все как раз встало на свои места?
— Лучше бы нам убраться отсюда поскорее. Согласен?
Естественные решения. Простые действия. Может, так оно и правильнее. Вычеркнуть пару прошедших дней из календаря — чего проще? Или вообще посчитать случившееся сном. Дурным, назойливым и совершенно нереальным.
— Эй? — Его пальцы щелкнули прямо у меня перед носом. Думает, я в прострации? Зря. Пусть ярость ушла, но ясность сознания никуда не делась.
Хуже всего, что даже спрашивать его ни о чем не нужно. Во-первых, соврет — недорого возьмет. Во-вторых, а смысл?
Мы о чем-то договаривались? Обменивались обещаниями? Клялись в верности и преданности? Да ни черта! Я тупо плыву по течению. Вася основную часть нашего совместного времени явно и показательно развлекается. Берет от жизни все, как говорится. А взять, похоже, способен многое. Одно то, как он разделался с Коляновым громилой, уже тревожный показатель.
— Я тебя на закорках не потащу, не надейся. Никогда не любил работать муравьем.
Ну еще бы! В Спящую красавицу играть куда как приятнее.
И все же язык чешется. Да так сильно, что не успокоюсь, пока не выдавлю из себя:
— Почему ты…
Вот с чем у него полный порядок, это со взглядом. Прямой, внимательный, почти изучающий. И ни в малейшей степени не виноватый.
Как спросить правильно: притворялся? Прикидывался? Глупо пошутил? А впрочем, подбор слов вряд ли важен. Ведь все Васины поступки вытекают из его уникальной лохматой природы.
