Пришельцы тоже не стали активно действовать: скинули капюшоны, сверкнув чешуей затылков, уставились на уродливые завалы и несколько минут сверлили их взглядами. Наверное, эта процедура была очень важной, потому что почти все зеваки, особенно те, что стояли ближе всего к линии оцепления, почтительно притихли, ожидая…
Крайний слева поднял руки к плечам и потянул ткань обратно на голову. Его сосед по правую руку проделал то же самое, но с тщательно выдержанной паузой. Потом эстафету принял следующий — и так продолжалось, пока последний капюшон не был возвращен на место.
— Что и требовалось доказать, — мрачно выдохнул хряк.
— Ни одной живой души, — согласился козел.
Это же все неправда. Этого нет. Снится, чудится, кажется, мерещится.
— Пора по домам. Скоро у нас будет много работы.
Это бред моего воспаленного воображения. Это вовсе не кровь, вот тут, на стали. Кетчуп. Точно, он. Наверное, раздавило один из тех лотков с фаст-фудом.
— Но сначала надо рассказать, что мы можем ее делать.
И меня никто не тащит под руки сквозь толпу, негромко приговаривая:
— Если вам требуется качественная медицинская помощь…
— Если ваша душа нуждается в исцелении…
Там кто-то должен найтись. Обязательно. Нужно просто покопаться в руинах. Растащить завалы. Это же не кирпичи были, в конце концов, и не бетонные плиты: наверняка должны были образоваться пустоты, в которых…
— Они все умерли?
Козел оглянулся, видимо, прикидывая, стоит ли мне снова затыкать рот. Но в переулке было по-прежнему слишком безлюдно, чтобы принимать дополнительные меры предосторожности.
— Кто?
— Люди. В гостинице. И рядом.
— Ты же сам видел. Нюхачи не ошибаются. Да и Орри тоже. Как правило.
— Никто не выжил, — подтвердил хряк.
И это значит, что…
Живот скрутило спазмом. Если бы я не висел на чужих руках, свалился бы прямо в собственную рвоту.
— Эй, эй! Полегче!
— Это нормально. Обычная реакция.
— А башмаки мои? Как их теперь отчистить?
— Замоем, дай только домой добраться.
— Да тут не просто мыть придется, тут целую стирку устраивать надо!
Они переговаривались где-то сверху. Над моей головой. И не замедляли шаг, уводя меня все дальше и дальше от дурно пахнущей лужицы, которая, по нелепому стечению обстоятельств была еще и последней памятью.
О человеке, который умер, даже не зная, что умирает.
— Тридцать девять.
Козел, отошедший еще на полметра, терпеливо дожидался ответа.
— Слышу.
Новое увеличение дистанции и новое числительное:
— Шестнадцать.
Ну прямо ухо-горло-нос со своими любимыми шуточками! Хотя Миша же врач: наверное, по-другому и не умеет.
— Слышу.
Самое действенное подтверждение теории — опыт. Ползучий дедовский эмпиризм.
— Двадцать семь.
— Слышу.
Это было первое, что козел решил изучить. Расстояние, с которого мы начинаем понимать друг друга.
— Умгум.
— Финал.
Зачем он еще отодвигается?
— Мумгам.
— Да все, сказал же! Дальше не срабатывает.
Вернулся обратно, отмечая что-то в своем блокноте и бормоча:
— Дистанция обоюдной зоны — три метра, потом отраженные сигналы начинают искажаться… Что ж, вполне достаточно.
— Можно воды?
— Еще?
Выпил я, наверное, уже целую канистру, но жажда никак не хотела отступать.
— А есть не хочешь?
При слове о еде сразу вспомнилась лужица. И все остальное.
— Не сейчас.
— Ну смотри. — Он намешал в кружке новую порцию кисловатого питья и протянул мне. — Только опорожниться не забудь, а то подхватишься прямо посреди приема — неудобно будет перед клиентами.
— А они вообще появятся?
— Всенепременно! — заявил хряк, спускаясь со второго этажа. — Напряжение рассасывается с каждым часом. Главное, сливки снять раньше других.
— Не волнуйся, Орри. Мы свое ухватим. С предубеждением не справиться самостоятельно, особенно если рядом находится что-то, ему потакающее.
Это да. Миша точно ухватит, с такой-то хваткой! Сразу сообразил, как превратить допотопный способ общения в источник дохода.
А я что? Я не против. Кормят, поят, смену белья дали… Живи и радуйся, одним словом. И делать ничего не надо, просто сиди тихонько в уголке. Даже вслушиваться необязательно.
Голова, правда, от этого кружится. И трещит немного. Установлено опытным путем, еще вчера: прямо посреди продолжительной беседы пол начал уходить из-под ног. Плавненько так, в ритме вальса. А все почему? Потому что медузы — тоже люди. В смысле, живые организмы, которые нуждаются в отдыхе.
