При том, что ты куда сильней его!
Иная слава ждет тебя, когда ты
По доброй воле силу и талант
Заждавшимся употребишь во благо,
Когда посмотришь трезво на себя,
Все сделав для того, чтоб в Рим вернуться
Ни цезари, ни суллы не могли.
Отважный юноша, в твоей искусной
И пылкой речи, к сожаленью, есть,
Быть может, правда. Убеждают сердце
Твои слова. И если ты себя
Считаешь меньше Цезаря, я вижу,
Я чувствую, насколько больше ты.
И то, что я сознался в этом первый,
Не оскорбившись, не рассвирепев,
Доказывает, что к тебе питаю
Я странную привязанность. Поверь,
Ты очень дорог мне, и я хотел бы,
Чтоб, завершая начатое мной,
Когда меня не станет, ты исправил
Мои просчеты. Месть парфянам дай
Прибавить Цезарю к его триумфам,
И он умрет счастливым. Столько лет
Я отдал битвам, что на поле брани
Единственно достоин встретить смерть.
Я допускаю, что лишил отчасти
Свободы Рим, зато воздал ему
Сторицею могуществом и славой,
И Рим об этом знает. Я умру,
И, осенен победами моими,
Ты устранишь ущерб, что я нанес
Ему. Не может больше делать ставку
Рим на меня. Добро, что сделать я
Хотел ему, отравлено всечасно
Бывало мной же причиненным злом.
Я на тебя надежды возлагаю:
Ты честным и великим был всегда
И римлянам величие и честность
Привить сумеешь. Как отец, с тобой
Я говорю… О, для меня ты больше,
Чем сын…
Твои слова не до конца
Понятны мне. Исключено, чтоб к власти
Твоей неправой приобщился я
Когда-нибудь. Однако ты о Риме
Почти как о наследстве говоришь
Своем?…
О, выслушай меня. Не в силах
Я более умалчивать о том,
Что отношение твое изменит
Ко мне.
Его изменишь ты, коль сам
Изменишься: победы над собою
Тебе лишь не хватает…
Ты другим,
Услышав тайну, станешь.
Я останусь,
Что б ни услышал, римлянином. Но
Продолжим разговор.
Ты не находишь,
О Брут, что то, как я с тобой держусь,
Мои глаза, слова, молчанье даже,
Все выдает безмерную любовь,
Что я к тебе питаю?
Да, я вижу
В тебе порыв, и человек за ним
Скорее, чем тиран, стоит как будто.
Но что он означает, не берусь
Судить.
А сам, скажи, какие чувства
Ко мне питаешь?
Зависть исключи,
А остальные — все поочередно.
Когда тиран закоренелый ты,
То ненависть и гнев; когда же снова
Ты человек и гражданин — любовь
И восхищенье. Что тебе угодней
Из этих чувств?
Любовь. И должен ты
Любить меня… Священными со мною
Ты связан узами.
Если мне не веришь,
То матери поверишь. Вот ее
Письмо. Я получил его в Фарсале.
Ты знаешь руку матери. Читай.
"Вот-вот, быть может, нападешь ты, Цезарь,
Не только на Помпея и твоих
Сограждан, но и на родного сына.
Брут — порожденье молодых утех
Твоих со мною. На признанье это
Лишь материнский страх толкнул меня.
О Цезарь, ужаснись! Когда не поздно.
Меч опусти: ты можешь от руки
Родного сына пасть, как может сына
Твой меч сразить… О небо, сделай так,
Чтоб вовремя отец меня услышал!..
«Сервилия»". Кто мог подумать? Я
Сын Цезаря?
Конечно. Обними же
Меня, мой мальчик.
О отец!.. О Рим!..
О кровь!.. О долг!.. Смотри, перед тобою
Брут на колени падает. И он
Не встанет прежде, чем обнять не сможет
В твоем лице единого отца
Себе и Риму.
Поднимись, мой мальчик.
О, почему с таким упорством ты
Все личное от сердца отметаешь
Ожесточенного?
Себя отцом
Ты любящим вообразил, быть может?
Ты себялюбец. Все подчинено
В тебе стремленью к царству. Быть тираном
Отец не может. Прежде докажи,
Что гражданин ты, если хочешь сына
Во мне найти. Дай мне вторую жизнь;
Ходить в рабах я не могу, тираном
Быть не желаю. Либо" мой отец
Свободный человек — и я свободен
В свободном Риме, либо умереть
Мне лучше. Жизнь за Рим отдать готов я
И за тебя погибнуть, лишь бы ты
Был римлянином, истинным для Брута
Отцом… О, радость! Благородных слез
Я вижу блестки на твоих ресницах?
Пробита честолюбия броня,
Теперь ты мой отец и голос сына
Услышь: да будет Брут неотделим
От Рима для тебя.
О, безысходность!..
Считаться только с сердцем я бы рад,
Но не могу. Настолько Рим для рабства
Созрел, что с меньшей пользой для него
Другой в повиновенье рабском будет
