На самом деле участие егерей сейчас особо не требовалось. Солдаты новонабранных полков, вчера пропустившие мятежников, а частью – разбежавшиеся, сегодня горели желанием продемонстрировать рвение. То и дело на площади появлялись сани со связанными стрельцами под присмотром небольших команд. Или же крохотные колонны пленных, гонимые когда помещичьей конницей, а когда – теми же солдатами. Из которых часть, надо признать, в прошлом была теми же стрельцами.
– Займите караулы в Кремле, – распорядился после краткого раздумья Гордон. – Сил пока мало, большего предложить не могу.
Караульная служба никогда отдыхом не считалась, но хоть не надо куда-то идти и отлавливать разбежавшихся виновников переполоха.
Недорубленный лес опять вырастает. Любое дело надо доводить до конца или вообще не браться за него. Потому приказали бы – и Кабанов отправился бы ловить беглецов, не обращая внимания на усталость и не думая о некоторых обстоятельствах. Пока не думая. Но приказ был – остаться в Кремле. Значит, некоторое время можно – и нужно – заняться иными проблемами.
Судьба пошла навстречу. Подход егерского полка во многом способствовал победе. Потому полковника хотели видеть все. В том числе те, на кого было оставлено государство.
Посыльный явился сразу, едва отъехал Гордон.
– Дитрих, расставь, пожалуйста, посты. Я узнаю общую обстановку и подойду. Всем свободным предоставь отдых. И пусть капитаны обязательно позаботятся о горячем завтраке, – с заместителем Кабанов старался всегда быть вежливым.
Да тот и не давал повода для неудовольствий.
– Яволь, герр полковник, – важно кивнул Клюгенау.
Он явно был доволен и боем, и полком, и доверием Кабанова.
Ни Ширяева, ни Гранье Сергей не увидел. Что не мудрено. Кремль велик, и оба старых соратника могли находиться с любой его стороны, а то и где-то внутри.
Посыльный споро повел Кабанова во дворец, затем какими-то переходами, словно назначенный Петром совет решил на всякий случай обосноваться поглубже, чтобы никто не сумел прервать заседание неуместным появлением.
А может, Кабанов был настолько уставшим, что уже не особо соображал, какой из путей выбрал посыльный.
Командора ждали. Стрешнев, Шеин, Ромодановский, Нарышкин – те, кто отвечал за государство перед царем. А равно – и еще десятка два бояр, находившихся к началу бунта в Кремле или пробравшиеся сюда сразу после его начала.
Все присутствовавшие выглядели устало. Треволнения вчерашнего дня, усугубленные бессонной ночью, вымотали бы и молодых. Здесь же находились люди в возрасте. Шеин, на середине четвертого десятка, среди них был юным.
Но усталость усталостью, а при виде Командора одобрительно зашушукались. По вполне понятным причинам.
Шушуканье быстро стихло, едва пригляделись к вошедшему.
В наступившей тишине Кабанов шагами Командора медленно направился к поднявшемуся Шеину.
Тот прежде изобразил на надменном лице улыбку, однако по мере приближения Кабанова улыбка сама сошла с губ.
Сергей навис над невысоким воеводой и вдруг резким движением ухватил Шеина за бороду, подтянул и ледяным тоном спросил:
– Куда невольников из Кафы подевал?
– Отпустил. Всех отпустил. Видит… – Но клясться и призывать в свидетели Всевышнего вдруг расхотелось.
Любой человек боялся дыбы и прочих прелестей Преображенского приказа, однако взгляд Командора показался генералиссимусу намного страшнее. Словно не заурядный полковник глядел, а сама смерть, от которой ни откупиться, ни отвертеться.
Бояре вскочили с мест. Они не видели взгляда. Для них происходящее было нападением, сродни бунту стрельцов. Не хватало лишь решительного крика, чтобы все встали на защиту воеводы.
– В свои вотчины крепостными? – уточнил Командор.
Его голос заставил всех в зале насторожиться.
– Я же как лучше хотел, – как-то по-бабьи попытался оправдаться воевода. – Куда им было идти? А уж потом…
– Отпусти его, – велел Ромодановский.
Князь-кесарь что-то начал понимать, но считал себя ответственным за порядок. А какой порядок, когда полковник хватает генералиссимуса?
Командор послушался. Он отпустил бороду воеводы и тут же от души приложил жертву кулаком.
