Я быстро запыхался, ноги едва двигались, однако меня подгонял страх, и я пробежал самое малое километра три, если не четыре. На большее не хватало сил. Я остановился, судорожно глотая ртом воздух, и лишь тогда впервые огляделся.
Изгиб берега скрыл напавший на нас фрегат, но с места моей вынужденной остановки виднелся «Некрасов», окруженный тремя парусниками. Даже бинокль не помог разобраться, что же происходит на родном корабле. Хотя, блин, что там могло происходить хорошего? Безоружный, лишенный хода…
Больше смотреть было не на что. Я отдышался и быстрым шагом двинулся дальше.
Куда я иду, зачем, – подобные вопросы даже не приходили мне в голову. За спиной опасность, надо подальше уйти от нее – вот и все, что я знал. Я шел и шел. Будь остров поменьше, я бы, наверное, обошел его весь, вернулся в исходную точку. Но остров оказался достаточно велик, а шаг мой постепенно становился короче, я уже просто брел, не разбирая дороги, и тут неожиданно и ярко брызнуло солнце, резануло по глазам, залило мир позабытым светом.
Я невольно остановился. Не удержался, выглянул из леса и еще раз посмотрел в бинокль туда, где был мой корабль.
В первый момент я не мог понять, что происходит. Вглядывался, не верил своим глазам, точно от моей веры что-то зависело.
«Некрасов» тонул, все сильнее заваливаясь на левый борт, и парусники отодвигались от гибнущего колосса. Очевидно, перебив команду и забрав все ценное, пираты решили избавиться от главной улики – от самого лайнера. Ясно, что ни продать, ни использовать его они не могли. Теперь им оставалось отыскать и добить тех, кто, подобно мне, еще остался на проклятом острове. Тогда ни одна живая душа до скончания дней не узнает, куда исчез первоклассный круизный теплоход и восемьсот человек, на свою беду оказавшихся на нем.
Едва сдерживая слезы, я до конца досмотрел последние минуты моего корабля. Я никогда не считал себя сентиментальным, но сказалось нервное потрясение, да и «Некрасов» был последней связью с привычным миром. Теперь надежды выбраться отсюда не стало. Строить лодки я не умел, а случайный корабль может появиться тут и через год. Да что там год! Без пищи, без оружия, без людей я не протяну здесь и месяца, даже если сегодня меня не выследят и не убьют.
Чтобы хоть немного успокоиться, я закурил и лишь тогда задумался над тем, что же у меня вообще есть, кроме одежды.
Поиск по карманам не занял времени. Полторы пачки сигарет, зажигалка, перочинный нож, шариковая ручка, записная книжка, исписанная почти до конца, паспорт моряка, немного денег…
Ах, да. Еще у меня был бинокль. Остатки былой роскоши…
Знал бы, что нас ждет, сунул бы в карман хоть банку консервов. Да кто же, ядрен батон, мог предвидеть!
Я различил еле слышный шорох шагов, и как-то отрешенно, словно речь шла не обо мне, подумал: вот и конец! Сил сопротивляться или бежать у меня не осталось. Да и к чему? Имей я при себе оружие – и то вряд ли отбился бы, а так… На НВП в школе пострелял из мелкашки, и на этом мое знакомство с ручными средствами убиения себе подобных завершилось.
– Штурман, – услышал я тихий голос и, обернувшись, увидел одного из наших пассажиров.
С ним были жена и сын. Григорий, Виктория и Марат Ширяевы, бизнесмен средней руки со своим семейством. Вика была ничего, симпатичная особа, а про маленького Маратика и говорить нечего. Постреленок из тех, кому всюду надо сунуть свой любопытный нос.
Я вспомнил своих, и на душе стало тоскливо. Как они будут одни? Времена сейчас крутые, безжалостные…
– Слышь, Валера! Никак не могу взять в толк, кто они такие? – Ширяев смотрел на меня так, точно я мог немедленно ответить на все его вопросы.
– Судя по флагу, англичане, – ответил я, а сам подумал: хоть папуасы, нам от этого легче не станет. Бандиты национальности не имеют.
– А чего они таким старьем пользуются? Какие-то допотопные парусники, древние пушки… Что у них, ничего лучше нет?
– Почему нет? Потопили же они как-то «Некрасов». Лайнер, конечно, не крейсер, однако ядром его, ядрен батон, не пробьешь.
Гришка с Викой немедленно уставились на меня. О гибели корабля они еще ничего не знали. Пусть их связывали с лайнером недобрые воспоминания, но при страшном известии оба испытали те же чувства, что перед этим испытал я. Находясь на острове, отсутствие корабля ощущаешь особенно остро.
