Вскоре я заметил, что в некотором отдалении на мачту взбирается человек, однако само судно ни в малейшей степени не напоминало описанное нам. Мы погрузились и приблизились к нему.
Всплывать оказалось достаточно рискованно, хотя уже и темнело, поскольку мы знали, что немцы имеют своих агентов на нескольких кораблях, чтобы контролировать деятельность рыболовецкого флота. А кроме того, некоторые из траулеров запросто могли оказаться замаскированными противолодочными кораблями.
Я решил рискнуть, и мы всплыли. Приветствовал корабль фразой-паролем на своем школьном французском и с облегчением услышал в ответ правильный отзыв.
Общаясь с бретонцами, я обнаружил одно важное преимущество. Оно состояло в том, что французский, по сути, был для них лишь вторым языком. В их интерпретации он казался мне совершенно понятным, так же как и мой французский - им. Размытые фразы парижан всегда ставят меня в тупик, в то время как они, кажется, вообще не понимают, что я говорю с ними по-французски.
Скоро мы поравнялись с судном, и я передал все, что требовалось. В обмен на свежую рыбу мы дали новым знакомым кофе и ром, а также забрали к себе на борт несколько человек - небольшую группу беженцев от гестапо. Эти люди рассказывали необычайно захватывающие истории о ходе военных действий и, без сомнения, были самыми доблестными героями.
Именно так я повстречал Даниэля, которому суждено было стать моим офицером связи в последующих миссиях. В то время ему разрешили называть только свое имя: он происходил из очень известной бретонской семьи, имевшей крупный бизнес по консервированию тунца. Нельзя было давать гестапо повод мстить родственникам тех людей, кто работал с нами. В действительности же его фамилия была Ламанек, и позднее - уже после того, как он покинул нас для целой серии приключений, о которых я слышал рассказы, но которые сам не уполномочен описывать, - он стал известен своими романтическими секретными операциями. Как и немало других бретонцев - а они всегда отличались стремлением к независимости, - он не вошел в организацию "Свободная Франция", а имел поручение от Королевского военно-морского флота. Через три года, когда мы снова с ним встретились, он служил младшим лейтенантом во флотилии, которой я командовал.
Даниэль был более или менее предсказуем, поскольку выполнял секретные задания, но его товарищи нас удивляли. В команду входил польский летчик, уже в течение восемнадцати месяцев путешествующий по Европе, чтобы вновь включиться в военные действия. В Польше он бежал от русских и через Центральную Европу попал в Испанию, где угодил в тюрьму. Каким-то образом он сумел из нее выбраться, вступил во французское Сопротивление, а теперь должен был на "Силайон" попасть в Англию. Несомненно, Польша подарила миру самых отчаянных бойцов, возможно, лучших в каждой из воюющих группировок, поскольку польские батальоны сражались также и на немецкой стороне. Оказался там также французский летчик, столь же целеустремленный. Он хотел присоединиться к движению "Свободная Франция". Был и химик, в чьи задачи входило получать йод из морских водорослей. Следующий член команды имел менее интеллектуальное занятие - раньше, до того, как немцы присвоили себе эту функцию, он служил инспектором борделей в Бресте.
Последний из названных героев в некотором смысле принес нам немало разочарований. Когда много мужчин, причем все разного возраста, с различным прошлым и самыми разнообразными интересами, вынуждены долго жить рядом, то существует только один предмет, представляющий собой общий интерес. В тесноте субмарины все оказывались необычайно дружелюбными - там никогда не находилось места для мелочной зависти, перебранок и ссор. Жизнь под водой разительно отличается от обычного человеческого существования. На субмарине за выживание борются все вместе. Единственные новости, которые туда доходят, - это обычные выпуски службы новостей, представляющие интерес лишь для отдельных энтузиастов политической или финансовой деятельности, а больше никого особенно не волнующие. Основу разговора всегда составляла вечная тема, интересующая всех мужчин. Поэтому вполне естественно, что все ожидали от инспектора борделей интересных и пикантных рассказов на волнующую тему. Он, однако, настолько устал от того дела, которое считал рутинной работой, что даже и представить себе не мог, что кого-то могут волновать скучные подробности.
