— Не жалейте. Возможно, я принесу вам больше пользы, оставаясь Волховым, — заверила я, пожимая руку, и встала. — Что ж, приступим? Вы принесли то, что я просил?
— Вот, — Люциус выложил на стол небольшой клубок неаккуратных ниток из кипрея, в России зовущегося иван-чаем. — Нарцисса не пряха, но она старалась.
Я внимательно осмотрела нитки. Да, делала однозначно неумеха, но неумеха старательная и любящая. А это главное.
— Отлично получилось, — похвалила я, разматывая клубок, и оборвала нитку. — А теперь сидите тихо, не дергайтесь и смотрите на мои руки.
Завязать болезнь в узел непросто: нужно представлять, что завязываешь, сосредоточиться на этом. Слова не важны — важно намерение и воображение. Я обмерила нитку вокруг головы Абраксаса и принялась завязывать узлы, накладывая один на другой. Оба-на! В руках возникло четкое ощущение, что первый узел вытянул червяка. От неожиданности я чуть не выронила веревку.
— Я болезнь на узел навязываю,
Я болезнь на узел привязываю,
Я болезнь на узел завязываю
Я болезнь в узел загоняю,
Я болезнь в узел закрепляю,
Я болезнь в узел прикрепляю,
Болезнь в узел ушла,
Здоровье Абраксасу принесла.
Невидимый червяк отчаянно сопротивлялся. Я вся взмокла и дико устала, пока запутывала его в узлы. Та же процедура была проделана с Люциусом, червяк по ощущениям у него был поменьше и вроде как послабее. По крайней мере, извивался не так сильно, как первый, которого я боялась выронить.
— Ведьмин кулак, — прошептал старший Малфой, рассматривая запутанные нитки. — Как я сразу не догадался. Моя прабабушка так завязывала головную боль.
— Здесь не головная боль, мистер Малфой, а ваша болезнь, — я протянула руку Абраксасу. — А теперь перенесите меня в ваше поместье.
Секунда выворачивающей, удушающей темноты — и передо мной выросли чугунные ворота. Цельнометаллические ветви были переплетены между собой так, что их невозможно было открыть. Люциус дождался, когда я приду в себя, прикоснулся к воротам — и ограда зашевелилась, распутываясь и давая проход.
— Добро пожаловать в Малфой-менор, мистер Волхов, — гордо сказал Абраксас, ведя меня по широкой подъездной дороге, обсаженной живой изгородью.
Внутри дорожка по обеим сторонам была обсажена густыми тисами, за ними находился фонтан. Я огляделась, приметила место и поманила Малфоев за собой. Мимо меня пролетела крупная белая бабочка неизвестного вида. Странная какая-то бабочка. На дворе уже сентябрь, ей давно пора баиньки, а она всё летает. Ей забыли показать календарь?
Я наклонилась, нашла место у корней и начала копать. Люциус заикнулся о домовиках, но я так зыркнула на него, что мужчина сразу же заткнулся.
— Веревка сгниёт — болезнь пропадет, — закончила я, заваливая узлы землей, примяла получившийся холмик покрепче и встала, отряхивая руки. — Место запомнить, узлы не выкапывать и не развязывать. Всё. Со своей стороны я сделал всё, что смог. Оплату жду в течение года. Я могу оставить нитки себе?
Малфои кивнули. Я с удовлетворением улыбнулась и засунула клубок поглубже в карман. У Драко и его потомков уже ничего не вылезет, я проверяла, но у него впереди встреча с гиппогрифом и бешеный Поттер с Сектумсемпрой наперевес на шестом курсе. А тут нитка, мамой спряденная.
Внезапно накатила слабость. Тисы закружились перед глазами. Я покачнулась. Обеспокоенные крики донеслись, будто издали. Меня шарахнули Энервейтом, отчего меня вырвало, и в четыре руки дотащили до фонтана. Когда по лицу прошлась холодная рука, я на секунду смогла открыть глаза, но кто из Малфоев меня держал, разобрать не смогла. Среди вереницы образов: журчания воды, появления знакомой черной мантии, крепкой ругани и платиновых прядей — отчетливо запомнились крупные белые бабочки, порхающие вокруг злющего Северуса и растерянных Малфоев.
* * *
Отходил от лечения Малфоев я долго, хотя гораздо легче, чем после лечения Грей. Помфри и Снейп категорически запретили мне исцелять аж до следующего года, позволив лишь варить зелья. Пришел октябрь, холод и сырость затопили окрестности, пробрались в замок. Мадам Помфри и я были теперь постоянно заняты — вся школа кашляла и чихала. Я так навострилась варить Бодроперцовое зелье, что могла бы делать это с закрытыми глазами. Тяжелые капли дождя стучали по окнам замка неделю без перерыва. Озеро вышло из берегов, клумбы превратились в грязное месиво, а тыквы Хагрида раздулись до размеров кареты. Но все это нисколько не остудило энтузиазм квиддичной команды, и меня каждый раз передергивало, когда я видела их силуэты на поле.
