Меня снова пропустили через эту систему, потому что я уже в ней засветилась, к тому же, меня знало слишком много людей. Снейп покорно отдал меня службам, заверив, что скоро меня заберут. Вот только, он не учел полицейские допросы. Это для магов в истории с убийством всё ясно, а вот для обычных людей было естественно, что меня допрашивали.
В результате дознаватель имел меня в мозг через все черепные отверстия целых три дня. Он вытащил историю с лечением в клинике, о попытках суицида, вел со мной нескончаемые выматывающие разговоры непонятно о чем и заставлял вспоминать о событиях того дня такие подробности, которые я вообще не помнила. Если бы не Алексей Петрович, я бы точно сорвалась. Никаких скидок на возраст и психологическое состояние мистер Миддлтон не делал и, вообще, на одном из допросов заявил, что подозревает меня в преступном сговоре с грабителем, и я специально увела опекунов из дома. Ничего удивительного. Дознаватель слишком долго работал с такими детьми, по которым плакали и психушка, и тюрьма, и виселица. К тому же, правосудие в вещие сны не верило.
Но в них верили маги. Следователей удивила учеба в таинственной школе для одаренных детей, в которой я училась последний год, совмещенная с одновременным экстернатом в обычной школе. Им очень не понравились мои скользкие ответы. Когда меня в очередной раз приперли к стенке, прилетел вдруг волшебник в голубом вертолете… то есть, костюме, и вытащил меня прямо из очередного допроса. Миддлтон как раз выпытывал подробности о программе Хогвартса.
— Хогвартс уникальная школа со своей спецификой и многовековыми традициями. Кандидаты в ученики проходят тщательный отбор. Понимаете, экстернат лишь формальность, — соловьем разливался Дамблдор перед мистером Миддлтоном. — Обычно мы принимаем учеников уже с определенной базой знаний, из частных школ, поскольку в Хогвартсе дают достаточно специфичное и узкое образование. Мистер Волхов редкое исключение, он гений, и бумажка об окончании средней школы нужна лишь для того, чтобы соблюсти бюрократию.
— Это понятно, но почему мы о вас не слышали? — следователь с подозрением косился на мрачного зельевара и бледного коллегу, который сопровождал магов. — Могу я увидеть ваши документы?
— Профессор Снейп, будьте добры, — улыбался директор.
— Профессор Снейп? — Миддлтон подозрительно рассматривал мужчину, и я прекрасно знала, что он видит ни фига не учителя, а боевика. — И что же вы преподаете?
— Химию.
Зельевар приветливо оскалился, шагнул вперед, шлепнул перед мистером Миддлтоном черную папку и повернулся ко мне. Дамблдор продолжил радостно щебетать, но я уже не слушала. Меня настолько измотала вся эта ситуация, что если бы меня в этот момент потащили на костер, я бы не сопротивлялась. Слезы я выплакала еще на пороге дома Дурслей, и сейчас мне просто хотелось забиться подальше в какую-нибудь нору и тихо сдохнуть. Снейп цепко всмотрелся в меня и протянул сложенный платок. Он остро пах травами.
— Приложите к лицу и дышите медленно и глубоко, мистер Волхов. Вы молодец, отлично держались.
Насколько же ужасно выгляжу, раз сам Снейп расщедрился на похвалу?!
— Спасибо, профессор, — я с трудом выдавила улыбку.
Пряный горьковатый запах ворвался в легкие. Внутренняя дрожь и напряжение схлынули так резко, что закружилась голова. Мягкой волной накрыло спокойствие. Снейп аккуратно придержал меня за плечи, и я облегченно привалилась к его боку. Боги, как же хорошо…
— Подписка о неразглашении? — голос Миддлтона сел. — Зачем подписка?
— У вас нет допуска к такому уровню секретности, так что это прививка от лишнего любопытства, мистер Миддлтон, — любезно улыбался Дамблдор. — Гарантия, так сказать, что вы оставите нашего ученика в покое, не будете копать дальше того, что мы вам предоставили, и будете дальше здравствовать и жить.
Глаза у Миддлтона стали дикими. За спиной Дамблдора яростно закивал его коллега. Дознаватель оглянулся на меня, увидел, как я с блаженным видом нюхаю платок и прижимаюсь к боку Снейпа, и подмахнул документ дрожащими руками.
— Что ж, — Дамблдор ловко засунул бумажку в карман и бодро хлопнул в ладоши. — Вот и славно, что всё так уладилось. Полагаю, вызова в суд мальчику можно избежать? Ведь он дал исчерпывающие показания, убийцу схватили с поличным, и нужные справки мы вам предоставили. Его непричастность к убийству Стоунов очевидна, а роль — всего лишь трагическая случайность. Как его законный опекун, я настаиваю, что Вадиму нужно восстановиться, прийти в себя. Сами понимаете, такое потрясение, а гениев нужно беречь. У них ведь такая хрупкая психика.
