— Как скажете, сэр.
На этом месте понабежали маги из Мунго и дружно запустили в меня каким-то заклятьем. А я снова провалилась в обморок.
— Энервейт!
Меня шарахнуло болью, и я взвыла, выгнувшись дугой. Меня тут же прижали к кровати, успокаивающе что-то бормоча. Открыв глаза, я увидела незнакомую женщину с эмблемой на груди. Рядом стоял мрачный Снейп с озабоченной Помфри. Еще один целитель, сухонький старичок, мне улыбнулся.
— Молодой человек, прошу прощения за столь резкое пробуждение, но вы должны знать, что с вами происходит. Как вы и предполагали, профессор Снейп, его состояние вызвано кровным наследием. Но это не проклятье, а скорее, выверт родовой магии. Синдром Грина, если быть точным. Редчайший случай, встречается только в чистокровных семьях древностью не менее двадцати поколений. Дар по каким-то причинам начинает передаваться исключительно по одной из линий и мутирует, наделяя своего носителя сверхчувствительностью к любым проявлениям магии. Люди с наследственным синдромом Грина могут быть способны на невероятные вещи, но не могут сотворить простейший Люмос. Классическая магия для них недоступна. Существование мужчины с таким синдромом практически невозможно, если магия в роду передается по женской линии.
Я прикрыла глаза. Вот как. Только я могла попасть в Хогвартс без возможности творить местную магию. Чудесно.
— Это лечится?
— Нет. Есть несколько зелий, они облегчат состояние и позволят вам находиться в магических местах, но полностью излечить вас нельзя. Это искажение самого дара, а не проклятье или сглаз. Вы уже пытались колдовать с помощью волшебной палочки?
— Да.
— И как ощущения? — оживился старичок. — У вас что-нибудь получилось?
Я помолчала, собираясь с мыслями и вспоминая тот единственный практикум на трансфигурации.
Расчеты взмаха были несложными для человека, получившего образование в российской школе. Закончив, я удостоилась скупого кивка профессора МакГонагалл. А вот практика стала настоящей катастрофой. Нет, ничего особо страшного не произошло: класс не взорвался, потолок не рухнул на головы. Просто я смотрела на спичку и не могла. Мне было тошно и плохо тратить свой дар так… пусто. Нет, я сделала взмах, но мерзкое ощущение стыда перед самим собой оформилось во вполне четкое ощущение тошноты, а палочка вызывала лишь брезгливость. Остаток урока я пропустила, сославшись на плохое самочувствие. К палочке я больше не прикасалась.
Целитель внимательно выслушал меня и цокнул языком.
— Жаль… жаль… Попробуйте сейчас сотворить какие-нибудь чары. Например, Люмос.
Я вздохнула, двумя пальцами достал палочку и быстро, стараясь не думать, повторила взмах.
— Люмос!
На конце палочки вспыхнул белый огонек, а мне стало так гадко, как будто меня макнули в деревенский туалет. Я выронила палочку, свесилась с кровати и распрощалась с завтраком. Целитель тяжко вздохнул и взмахом уничтожил лужу, а медсестра ласково погладила меня по спине и помогла улечься. Меня била дрожь.
— К сожалению, мальчик не потянет стандартную программу Хогвартса, — сокрушенно вздохнул целитель. — Чары, трансфигурацию, ЗОТИ — эти предметы ему недоступны.
— Меня исключат?
Радость в моем голосе озадачила волшебников.
— Нет, мистер Волхов, — наконец, отмер Снейп. — В программу Хогвартса также входят предметы, не включающие в себя использование волшебной палочки. Вам просто изменят расписание с учетом рекомендации колдомедика. Пусть часть специальностей для вас закрыта, но мы можем подобрать вам профессию с учетом вашей болезни. В частности, вы продемонстрировали весьма… впечатляющий результат на моем уроке. Вы можете стать выдающимся алхимиком.
Меня не отпустят. Хогвартс — чертова тюрьма!
— Ну-ну, молодой человек, не расстраивайтесь так, — растерянно забормотал целитель.
Медиведьма начала читать заклинания, но получила Силенцио от зельевара и возмущенно замычала. А тот бесцеремонно отодвинул её в сторону, взял в ладони моё лицо, стирая слезы, и повернул, заглядывая в глаза.
Радужки у него были настолько черными, что зрачок не было видно. Жуткие, абсолютно колдовские глаза остановили расплывшийся мир. Бархатный голос заворожил и успокоил. Я качалась на волнах густого шепота и не пыталась сопротивляться. Мне в кои-то веки было хорошо и безопасно. А руки у него мягкие, прохладные. И одежда пахла полынью и чем-то таким знакомым…
