Потом слизеринцы продемонстрировали воспитание: в библиотеке ко мне аккуратно подсел Роланд Мелифлуа и за любезной беседой о старших и младших рунах выпытал про родовую болезнь. Я предельно вежливо объяснила, что идея чистокровности не лишена логики и смысла, но я не приемлю никаких идей о превосходстве магов.
— Почему ты так реагируешь? — удивился Роланд. — Ты же сам из чистокровных, пусть и с синдромом.
— Мелифлуа, ты в курсе вообще, что в сороковых война была?
Роланд кивнул.
— Мой прадед в сорок третьем сгорел в танке, моя прабабка осталась без брата, а судьба еще двоих из моего рода до сих пор неизвестна, — мрачно ответила я. — В этом виноваты люди, которые были уверены в своём превосходстве над другими. Они считали себя лучшей расой и решили, что остальные им должны либо подчиниться, либо умереть. Так что любой, кто вякнет об уничтожении обычных людей, получит по своей чистокровной морде.
Разговоры о чистокровности в моём присутствии больше не заводились.
Глава 6. Дар, тролль и гриффиндурство
Время шло. Я так и не поговорила с Гарри, но он без меня не страдал, вовсю увлеченный дружбой с Роном. Учеба оказалась очень интересной, особенно ритуалистика. Её вела наша профессор астрономии, и, как оказалось, она была мастером ритуалов. И знаете, те фанаты, кто хаял систему образования Хогвартса, просто не разбираются в магии. Как оказалось, нумерология — это не просто расчет по Пифагору, это фактически предсказание по цифрам, очень тесно переплетающееся с астрономией, на стыке этих двух наук шла астрология. Руны — фактически иностранный язык. Да, здесь минус, предсказывать по ним не учили, хотя у меня неплохо получалось. Занималась я вместе с третьекурсниками Слизерина и удивила очень многих, включая преподавателей, легкостью, с которой мне удавалось делать расчеты.
О том, что я целитель, знал только Роланд. Как ни странно, он не разболтал о моей способности, а через пару недель после памятного разговора, опять подсел ко мне в библиотеке.
— Волхов, ты говорил, что происходишь из семьи целителей?
Я оторвалась от учебника физики и глянула на Мелифлуа. Так-так, бледное лицо, дрожащие руки, глаза не красные, но я уверена — мальчишка плакал.
— Да. У мамы дар слабый, но даже со слабыми способностями она была лучшим зубным врачом в городе. У бабушки получалось лечить только семью, а вот прабабушка целительница очень мощная. В основном, специализируется на тяжелых болезнях, вроде мозговых травм, циррозах, рака…
Роланд вздрогнул, необычные джинсово-синие глаза вспыхнули.
— А как связаться с твоей прабабкой?
— Никак. Утонула она, когда мне было семь, — я наклонила голову набок, рассматривая поникшего парня. — Кто из твоих близких болен?
— Невеста. Элис Грей. Видел её?
Я не видела, даже вспомнить не смогла.
— У неё рак желудка. Колдомедики вернули его ко второй стадии. Развитие остановилось, но полностью излечить её может только некромант, а их выбили в Европе еще в семнадцатом веке. Услуги европейских целителей слишком дороги. А мать запрещает мне жениться на Элис, хочет разорвать помолвку, потому что даже в случае успеха болезнь может передаться ребенку. А мне не нужна другая жена!
— И ты вспомнил обо мне, — я вздохнула. — Я и не знал, что маги не могут вылечить рак.
— Не могут, — вздохнул Роланд. — Маги не болеют подобным, поэтому толковых лекарств и не придумали.
— Ладно. Пусть эта Грей подойдет ко мне сегодня вечером. Посмотрю, что можно сделать.
— А ты можешь?
— Меня учили, — уклончиво ответила я. — Был бы в семье, были бы гарантии, но моя семья пропала. Я один, так что… Но я обещаю, что сделаю всё, что смогу.
Пришлось вспомнить всё, чему меня учили в универе и дома. Я перелопатила все справочники, которые только смогла достать через миссис Дурсль и мадам Помфри. Через одолженный у Мелифлуа омут памяти восстановила диету и рецепты лекарств, на которых сидел мой дед, когда болел раком, это тоже был рак желудка. Выяснилось, что колдомедики уже выписали Грей и настойку из болиголова, и диету, правда, немного другую, и чистили энергетику. Так что пришлось трясти профессора Снейпа на наличие медвежьей желчи. Профессор вызнал, для чего мне эта желчь, и разорался.
