— В честь чего этот концерт? Зачем вы напились, Волхов?
— Захотел и напился. Думаете, у меня мало причин?
— Например?
— Советский Союз распался.
— Волхов, придите в себя, он распался в начале девяносто второго!
— А в девяносто втором я был слишком маленьким для того, чтобы отмечать это событие! Кстати, не хотите выпить за упокой социализма?
— Нет, благодарю, — Снейп брезгливо поморщился.
— Отлично, мне больше достанется.
Я смотрел, как скользит по концу шарфа лунный свет, отчего прозрачная ткань наполнялась серебряным цветом и переливалась с перламутровым, почти металлическим блеском. Уже вторую зиму шарф с крылом вызывал завистливые вздохи всего замка. Никто не знал, что это за материал, но все хотели такую же вещичку. Снейп носил его как Остап Бендер, несколько раз обматывая вокруг шеи и перебросив конец с крылом через плечо. Наверное, из-за этого я подарил ему творчество Ильи Ильфа и Евгения Петрова на это Рождество.
Наверное, я все же был пьян. Потому что никакого иного объяснения своему поступку я больше не нахожу. Иначе с чего бы мне завязывать шарф моего профессора в узел «Аскот»?
Я протрезвел мгновенно. На парте рядом со мной сидел крупный черный ворон. Не было ни вспышек, ни хлопка — никаких эффектов. Отсутствовало даже обычное для анимагов перетекание из формы в форму. Оп — и ворон.
Я растерянно рассматривал Снейпа, тот недовольно каркнул. Ворон быстро склонил голову сначала на один бок, потом на другой и разродился матерным карканьем. Ой. Меня будут бить, возможно, даже ремнем.
— Спокойствие, профессор, только спокойствие. Не нервничайте, — я лихорадочно соображал, что делать. — Я что-нибудь придумаю.
Я обезоруживающе улыбался. Ворон громко каркал. Кажется, мои слова его не очень успокоили. Блин, обратно-то как?
Я обошел парту со всех сторон, внимательно рассматривая ворона. На черной груди одиноко серебрилось седое перо. Подвыпивший мозг выдал заковыристую ассоциацию, я протянул руку и дернул за него. Профессор Снейп с грохотом свалился с парты. Смотрел он на меня недобрым взглядом. «Аскот» был развязан. Я начал прикидывать пути отступления, но уйти мне было не суждено.
— Взгляните на это с другой стороны — зато мы выяснили свойства шарфа, а ворон — мудрая птица… Главное, внимания не привлекает.
Я отходил мелкими шажочками в сторону двери, продолжая уговаривать профессора. Однако, Снейп не спешил меня ругать. Он встал, задумчиво провел руками по шарфу и самостоятельно завязал узел. Я разинул рот. Ворон покрутился на месте, наклонил голову, осмотрел свою грудь и дернул клювом за белое перо.
— Пятьдесят баллов Слизерину за успешное исследование свойств артефакта, — невозмутимо сообщил Снейп. — Пожалуй, я даже соглашусь с тем, что вижу перед собой духа Рождества, который по каким-то неизвестным причинам прикидывается моим учеником.
— А… эээ… — проблеял я, — а можно тогда продолжить? — не растерялся я.
Снейп скользнул взглядом по бутылкам и нехитрой закуси:
— Наливайте, Волхов.
— Вы тоже… будете? — я изумленно таращился на профессора.
— Пожалуй. И где там моя бутылка вина?
— Только надо приказать принести нормальную закуску, — промычал я, и он постучал палочкой по парте. Появившийся домовой эльф быстро организовал все необходимое.
Через пару рюмок мне окончательно снесло крышу. От третьей я отказался со словами:
— Этому столику больше не наливать — Волхов меру знает.
Снейп только пожал плечами. Пить он не умел совершенно, но его это не трогало. Надраться до поросячьего визга ему было не суждено — моя же работа над его органами не позволяла.
— Знаете, я ведь всегда хотел стать анимагом, — разоткровенничался декан, когда, наконец, поплыл.
— Вот и сбылась ваша мечта, — я светло улыбнулся, разглядывая пыльные витражи в окнах.
Больше я из того вечера ничего не запомнил.
Утро предсказуемо было паршивым, и также предсказуемо я был в покоях декана. Я приподнялся, мучительно пытаясь вспомнить, на самом ли деле лез к декану с поцелуями, или это мне приснилось?
В голове мучительно ворочались мысли, не давая сосредоточиться и ухватить воспоминание за хвост. Я напрягся. Голова заболела сильнее. Что… Что вчера было? Мне нужно обезболивающее или опохмел. В голове снова всплыла картинка, как я пытаюсь обнять декана. Боги, что я вчера успел натворить?
