Пришел в себя я рывком, от того, что меня потрясли за плечо. Попа по ощущениям была похожа на кусок льда, а ноги ужасно затекли.
— Эй, Волхов, ты чего тут сидишь?
Я потерянно хлопнул глазами, узнавая в красавчике Блейза Забини. Он навис надо мной, обеспокоенно разглядывая меня.
— Может, тебя проводить в Больничное крыло?
— Я…
Я наморщил лоб, пытаясь вспомнить, куда шел. Ощущение было такое, как будто мозг, словно старый «Жигуль», забуксовал в грязи и теперь отчаянно пытался выбраться. Упоминание о Больничном крыле послужило толчком, и в голову, наконец, пошли воспоминания. Так, я варил зелье, потом истерил в туалете по поводу Снейпа, потом…
— Кажется, я шел на матч… — неуверенно пробормотал я, поднимаясь на ноги. — Сколько времени?
— До начала осталось пять минут, — Забини взмахом палочки наколдовал циферблат. — Ты точно хорошо себя чувствуешь?
— Нормально, просто слишком долго просидел на полу, — я растирал ноги; до меня, наконец, дошло, что я опять оказался в месте перемещения Гермионы.
— Долго? — Забини недоуменно следил за мной. — Волхов, я видел, как ты сползал по стене. Ты сидел меньше минуты!
Ну, Грейнджер! Говорил же, чтобы заходила в классы перед использованием хроноворота, а ей что в рот, что по лбу — всё едино!
Мы с Забини успели вовремя, хотя когда я оказался на улице, мне остро захотелось обратно в замок. Такого ливня не было уже давно. Ветер сшибал с ног и заглушал крики болельщиков. Раскаты грома и сверкание молний добавляли позитива, повторяясь почти каждую минуту. Может, немного реже.
Я сидел на трибуне и уныло смотрел на противоборство Гриффиндора и Хаффлпаффа. Не представляю, как игроки хоть что-то видят и не падают с метел. И почему ни в одного до сих пор не попала молния? Это явно магия!
А еще меня интересовал вопрос, почему матч не перенесли? Почему его, бляха от сандалика, не остановят? Психи! Это же опасно!
Дементоров я ощутил намного раньше остальных. Знакомый могильный холод стал расползаться по телу. Стало трудно дышать. Я отстраненно изучал собственные реакции, чувствуя, как сужается угол обзора, а краски выцветают. Прежде чем в уши ворвался знакомый тревожный писк приборов, я успел предупредить своих об опасности:
— Надо валить, идут дементоры… — и отключился. Последним, что я видел, было ошарашенное лицо старосты.
* * *
С поисками Петтигрю ничего не получилось. Мы пролетели как фанера над Парижем. А всё чертовы домовые эльфы. Эти лопоухие паразиты поторопились вычистить простыни с кровью крысы. Понятное дело, вместе с кровью пропала и шерсть.
Короста пропала намного раньше, чем это случилось в каноне, но Рон с Грейнджер рассорились точно так же, и девочка обратила поток своей неиссякаемой заботы на меня. Это было местами приятно, местами забавно, но очень часто раздражало. Грейнджер порой забывалась и вела себя как мамочка, склонная к гиперопеке.
В выходные мы с Гермионой и прочими нашими однокурсниками дружно шагали в Хогсмид. Деревенька не впечатляла. Ни в первый раз, ни в последующие я так и не обнаружил там ничего примечательного. Скучно и однообразно. Ну, разве что можно было заглянуть в «Кабанью голову» и поболтать с Аберфортом Дамблдором за жизнь. Тот меня привечал, а узнав, что его старший брат меня опекает, начал мне горячо сочувствовать.
Однако, Грейнджер в такое заведение вести было нельзя, а прикрытие в её лице мне было необходимо. Поэтому улыбаемся и машем, несмотря на то, что эта сучка меня бесила. Когда-нибудь она точно получит! Но не сегодня.
Сегодня я обворожительно ей улыбался, угощал сливочной гадостью, отчего-то носящей название благородного напитка. От невинных прикосновений к руке и романтичных глупостей, нашептываемых на ушко, она заливалась краской и совсем по-девчачьи хихикала.
Да, у мужчин определенно есть преимущества — стоит ворваться в личное пространство и чуть надавить, как уровень гормонов у женщин начинает скакать с прытью горной козочки, отчего они теряют всякий разум. Не стоит при этом забывать про манеры, харизму, чувство юмора и наглую улыбку. А! Забыл — еще нужна симпатичная мордашка! Ну, с этим у меня проблем вообще не было. Тем более, я-то знал, как вешать лапшу на уши девчонке так, чтобы она не обижалась впоследствии. Испытано на себе в свое время.
