— Значит, погибла, — заключил кто-то в толпе. — Хорошо, что она детей отцам отправила.
— А ты откуда знаешь, Блетчли?
— Это она мне сестру родила, — мрачно ответил Блетчли. — Кого задержали?
— Не знаю, — вяло ответил я и встал. — Ребята, я сегодня исцелил тридцать шесть волшебников и чертовски устал. Отпустите помыться, а? Завтра в газетах всё напишут. С подробностями.
Слизеринцы молча расступились. Провожаемый их взглядами, я пошел в спальное крыло. Едва за мной закрылась дверь, в гостиной начались перешептывания. Естественно, кто будет при мне обсуждать Волдеморта и своих родных?
Ну и пофиг. Это уже меня никак не касается. Сейчас вся моя задача — дойти до ванной, отмыться и завалиться спать, прокручивая в голове тот сладкий миг, когда наши с Северусом губы… Боже, я правда его поцеловал? Почему он не сопротивлялся? Интересно, как он отреагировал? Отвращения вроде не было…
Я плелся в ванную, раз за разом вспоминая свой сумасшедший поступок и предвкушая помывку. Однако у заветной двери, подперев собой косяк, стоял Темный Лорд и мрачно буравил меня взглядом.
— Макс, давай не сегодня, а? — взмолился я.
Темный Властелин втолкнул меня в уборную, крепко захлопнув за собой двери.
— Вы. Нарушили. Все. Планы, — процедил он.
В среде анимешников ходило понятие "ки" — жажды крови, которую рисуют над персонажами для придания их образу мрачности и злобы. До сегодняшнего дня я считал эту ки выдумкой японских мангак. Ни фига! Готов поклясться, эта фиолетовая хрень над Стюартом мне не мерещилась!
Макс схватил меня за грудки и хорошенько приложил затылком об стену, наплевав на разницу и в росте, и в весе.
— Я очень хочу убивать, — вкрадчиво промурлыкал он; глаза маньячно сверкали. — У тебя есть две минуты, чтобы снизить градус моего… неудовольствия.
Твою мать… Твою мать!
Что я там лепетал разгневанному наследнику Слизерина — не вспомню и под пытками. В голове стоял звон, больше похожий на панический визг внутреннего голоса, коленки дрожали. Стюарт слушал моё блеяние с такой улыбкой, что хотелось схватить лопату и закопаться под Хогвартс, пробираясь прямо сквозь камни.
— Значит, это было решение Северуса… — прошелестел его голос, как никогда похожий на змеиное шипение.
— Не убивай его! — я вцепился в Темного лорда; руки немилосердно тряслись. — Оставь в покое! Пожалуйста, мы же до-договорились… Т-ты мне должен…
Стюарт наслаждался моим состоянием с таким довольством, какое может возникнуть только у матерого ценителя пыток. Даже глаза заблестели, нехорошо так заблестели, томно, с поволокой.
— Я помню, что должник, — он отцепился от меня сытой пиявкой и поправил галстук. — Хорошо. Я не буду преследовать Северуса. Однако…
— Что?
— У меня нет власти над кое-кем из свиты Волдеморта, — пожал плечами Макс. — Видишь ли, некоторые элементы моей организации были нежелательными. Я планировал избавиться от них руками моей пародии и красиво убить её об Избранного, но из-за вашего вмешательства этот сброд мало того что лишился контроля, так еще и их теперь невозможно отследить. Будь уверен, они выяснят, кто виноват, и всей шайкой будут гонять вас по всей планете. Люциус выкинул их из поместья, какое-то время они будут сосредоточены на нем, но что им дальше стукнет в головы, не представляю…
— Блять!
Я схватился за голову. Я кретин! Что мне стоило прийти к Максу и обсудить убийство Волдеморта?! Что теперь делать?! Всё предзнание, все видения и вариации летели в топку! Куда теперь свернет история?
— Северус всегда был таким, — задумчиво продолжал Темный лорд. — Рациональный, логичный, последовательный до мозга костей, но все судьбоносные решения он принимает под влиянием эмоций. Как жаль, что у тебя не хватило сил его укротить. А ты сглупил. Думал, со смертью лидера всё закончится? Наивно, Вадим. От тебя не ожидал. Вы рассказали Дамблдору о своих подвигах?
— Нет.
— Замечательно, — прищурился Макс. — Испортили вы мне не все. Советую держать вам обоим язык за зубами.
— И что нам теперь делать?!
— Бежать, — мирно посоветовал Стюарт. — Что вы оба и собираетесь делать. Могу только посоветовать сделать это как можно скорее. Я не буду устраивать на вас охоту, но не могу запретить это Беллатрисе. Видишь ли, она мне теперь неподконтрольна. А она такая женщина…
