В Хогвартс мы вернулись лишь через двадцать минут. Слава всем богам, потерять нас никто не успел — ученики дружно и радостно собирали вещи, предвкушая прощальный пир, а профессора зарылись в бумаги. Северус пронесся по кабинету, сгребая всё, что попалось под руку, притормозил у тайника, брякнул котелок с Феликс Фелицис на стол и вручил мне флягу.
— Перелей, — велел он и исчез в своих покоях.
Я вставил в горлышко воронку и аккуратно наклонил котелок, закрыв лицо повязкой. Северус появился буквально через минуту. Мантию он уже снял и теперь красовался в джинсах и потертой кожаной куртке. За спиной у него висел небольшой походный рюкзак. Куда делся строгий профессор? Передо мной, топая тяжелыми берцами и вертя в руках волшебную палочку, бегал то ли байкер, то ли рокер, то ли очень суровый бард.
Чертовски классный суровый бард.
Теперь стало ясно, почему Снейп вечно кутался в мантии, сюртуки и старомодные широкие брюки — джинсы вызывали у моего подросткового тела вполне определенные и четкие желания. Я залип на его задние карманы так, что выронил котелок и чуть не опрокинул флягу.
— Извините, сэр, — проблеял я, пытаясь оттереть капли с рук.
Не успел. Голову снова повело, внутри разлилась беспричинная уверенность, кровь забурлила так, как будто мне внутривенно залили шампанского. Я непослушными руками завернул крышечку на фляге и тяжело оперся на стол. Мир скакал перед глазами, яркий, радостный и безумно прекрасный...
Северус коротко выругался, подлетел ко мне и за подбородок повернул лицо к свету, заглядывая в глаза. О, эти черные, высасывающие душу очи!
— Отравление, — констатировал он. — Прости, я поторопился, не нужно было поручать тебе это. Пей.
К губам прижался пузырек с Антитоксом. Противный, гадкий, какой-то склизкий… Я покорно выпил всё. Мягкие пальцы скользнули по подбородку, стирая каплю в уголке губ, в крови закипел Феликс Фелицис, и здравомыслие кануло в Лету.
* * *
Северус осознал свою ошибку и отдернул руку, но было уже поздно.
— Из ваших рук — хоть яд, — выговорил Вадим и улыбнулся так, как будто накачался не удачей, а амортенцией.
Все его желания были написаны на лице такими крупными буквами, что Северус печенкой почуял — дело дрянь.
— Волхов, будь добр, медленно, без резких движений отойди к двери, — очень спокойно попросил он.
Побратим встал там, где было велено. Только вот легче от этого не стало ни на миг. Зеленые опьяневшие глаза следили за каждым движением пристально, жадно. Волхов переступил с ноги на ногу, облизнулся, прищурился и вдруг стал очень похож на сидящего в засаде лиса.
Северус возблагодарил всех богов, когда их опасное уединение внезапно прервал настойчивый стук.
Вадим одним плавным красивым движением развернулся и открыл дверь.
— Вадим, — раздался резкий, какой-то недовольный голос Максвелла Стюарта. — Профессор Снейп здесь?
Северус быстро шагнул в сторону от приоткрытой двери. Попадать на глаза младшекурснику не хотелось. Тем более в таком виде.
— Здравствуй, Макс, — легко, как-то певуче сказал Вадим. — А ты разве хочешь ему что-то сказать?
— Я хочу кое-что сказать тебе!
Судя по тону, что-то матерное.
— В таком случае я могу тебя только выслушать. Минут через двадцать.
Стюарт за дверью отчетливо зарычал. Северусу даже стало любопытно. Что Волхов натворил такого, что так вывело обычно спокойного ребенка из себя?
— Не нервничай. Тебе вредно нервничать после комы, — доброжелательно сказал Вадим. — Ты же помнишь?
Рык неохотно стих.
— Помню.
— Вот и чудненько!
Дверь с грохотом захлопнулась. Вадим обернулся и глянул так, что Северус отчетливо понял, что чувствует лань, попав в поле зрения голодного хищника. И было очень жалко, что Волхов стоит у двери и камина, а закрываться в спальне — ребячество и вообще истерика. Ни ребенком, ни истериком Снейп не был и становиться не собирался. В конце концов, против его воли ничего не случится.
Так что когда Вадим пошел к нему, Северус просто молча отступил, сохраняя на лице самое невозмутимое выражение, на какое только был способен. Зеленые глаза азартно вспыхнули, вырывая из груди тяжелый вздох. Сопротивляться было бесполезно — Феликс Фелицис всё равно впишется в любую его реакцию самым выгодным для носителя образом.
