Атриум Министерства Магии под конец рабочего дня напоминал пчелиный улей. Люди толклись у каминов на выход, дежурный на пропускном пункте был откровенно задерган. На Гарри практически никто не обратил внимания. Волшебник схватил его палочку, возмущенно пробормотав:
— Какого черта эти придурки все еще не ушли? Дергают только почем зря. Как будто заняться больше нечем!
И отпустил с миром, любезно буркнув номер этажа и кабинет.
Гарри дождался осторожного касания невидимки, а затем, следуя тихим подсказкам Артура, последовал к лифтам. В кабину он зашел один, но как только двери захлопнулись, в воздухе появилась голова Сириуса. Тот откинул капюшон и пустота тут же на него зашикала, чтобы скрылся. Блэк подмигнул крестнику и снова исчез.
Девятый уровень встретил их тишиной. Гарри осторожно шел вперед и понимал, что видит место из своего видения. Шаги остальных были не слышны. Как во сне толкнул дверь, и та неожиданно легко открылась. Он очутился в круглой комнате, полной одинаковых дверей.
За спиной раздалась ругань:
— Артур, закрой дверь, — требовала миссис Уизли громким шепотом. — Нас увидят.
— Нельзя, — так же тихо, но твердо возражал Артур. — Если закрыть дверь, то комната придет в движение. Найти дорогу будет сложнее.
— Идиоты оба! — не выдержала Гестия и пометила дверь ярким красным крестом.
— Поттер, — тихо спросил Кингсли. — Куда дальше?
Гарри на мгновение задумался, а потом решительно открыл противоположную выходу дверь. Он сразу узнал это место по танцующему, искрящемуся бриллиантовому свету. Когда глаза Гарри привыкли к блеску, он увидел, что со всех сторон на него смотрят циферблаты часов — большие и маленькие, стоячие и настенные, они висели между книжных полок и покоились на столах, расставленных вдоль всей комнаты, так что деловое неумолимое тиканье наполняло ее, точно звуки шагов крохотной марширующей армии. Танцующий, переливчатый свет исходил от высокого стеклянного сосуда куполообразной формы, стоявшего в дальнем конце комнаты.
— Сюда!
Сердце у Гарри неистово колотилось; он быстро зашагал по узкому проходу между рядами столов, направляясь, как это было и во сне, прямо к источнику света — хрустальному сосуду высотой с него самого, который тоже покоился на столе и, казалось, был полон искристого, вихрящегося ветра. Там, в искристом потоке, мерцало крошечное яйцо, сверкающее, как драгоценный камень. Постепенно всплывая, оно раскололось, и из него появился колибри, который вознесся на самый верх; но потом воздушные течения понесли птичку вниз, и ее перышки снова обвисли и стали мокрыми, а у самого дна сосуда она вновь исчезла в яйце.
За хрустальным сосудом была одна-единственная дверь.
— Вот оно, — снова сказал Гарри. Сердце забилось так быстро и сильно, что его стук почти мешал говорить. — Нам сюда...
Они пришли туда, куда его заманивал Волдеморт — зал, высокий, как в соборе, где не было ничего, кроме бесконечных стеллажей с маленькими пыльными стеклянными шариками. Кое-где к полкам были прикреплены зажженные канделябры и шарики тускло блестели в их лучах. Здесь, как и в круглой комнате, свечи тоже горели синим пламенем. В зале было очень холодно. Гарри осторожно шагнул вперед и заглянул в один из сумрачных проходов между стеллажами. Он ничего не услышал и не заметил ни малейшего движения.
— Ты говорил, нам нужен девяносто седьмой, — прошептал Сириус.
— Да, — шепнул в ответ Гарри и поглядел на крайний стеллаж в ближнем ряду. Там, под канделябром с горящими синим огнем свечами, поблескивали серебряные цифры — тройка рядом с пятеркой.
Они украдкой двинулись вперед, по дороге заглядывая в длинные проходы между рядами стеллажей, дальние концы которых тонули в кромешной тьме. Под каждым стеклянным шариком, лежащим на полке, был приклеен крохотный пожелтевший ярлычок. Некоторые шарики испускали зловещее красноватое сияние, другие были темны и безжизненны, как перегоревшие лампочки, в третьих клубился молочно-белый туман — таких было меньше всего. Они миновали шестидесятый ряд... семьдесят восьмой... восемьдесят четвертый... потом восемьдесят пятый... Девяносто семь!
