— Что?!
— Один из них не признаёт вас. Скажу более, он считает вас ничтожной грязью, претворяющейся кем-то из высшего сословия! — Девятка от услышанных слов аж раздулся из-за сочившегося из него гнева, его рука самовольно потянулась к ножнам висевшего на поясе меча. На эти слова он смог, хоть и сквозь зубы, задать лишь один вопрос:
— Где?
— Напротив штурвала, вон там, наверху. Смотрит на небо. Его зовут Восьмёркой.
После этих словами Девятка, вынув свой меч из ножен, направился в сторону «оскорбившего» его. Одиннадцатый даже не стал провожать мужчину глазами, вместо этого устремившись в сторону трюма. Тучи ещё сильнее окрасились в чёрный цвет, потеряв почти все серые тона, недавно витавшие рядом с ними. К шквалистому ветру добавился лёгкий дождь, усиливавшийся с каждой минутой. В том самом трюме окончательно стало темно, видимость распространялась не более двух метров, что, без сомнения, играло на руку Одиннадцатому. Прекрасно видя всё, в частности Пятёрку, всё так же стоявшую за одной из колонн и смотревшей в сторону камеры тройки, он прошёл мимо неё, прямо к пленнику. Тот по-прежнему продолжал монотонно биться головой об стену, держась руками за неё же. Стоило Одиннадцатому подойти к двери и посмотреть в решётку, как Тройка моментально одним рывком подскочил к нему, схватившись за прутья и проорав на того.
— Ты не устал тут сидеть?
— Эти идиоты заперли меня тут! Как же меня это бесит! Их идиотизм сводим меня с ума! Всех бы прибил!
— Ты прав. Они идиоты, ты куда умнее их. — Сказанные слова явно понравились Тройке, отчего тот даже улыбнулся и отпустил прутья. — Вот бы их всех наказать, правда?
— Да! Всех этих глупцов, бесящих одним своим существованием! — Он отошёл от двери и начал воображать, как берёт тех за шеи и душит их, ломает хребты и выкалывает глаза. — Если бы я только мог, то им всем не повезло бы!
— Что, если я помогу тебе с этим?
— Правда?! Ты поможешь мне?!
— Да, я помогу тебе осуществить то, чего ты так желаешь. Всё, что тебе нужно — терпеливо дождаться подходящего момента. Тогда ты сможешь дать себе волю, а я буду ждать тебя на палубе. Поверь, со мной ты повеселишься вволю. Ну что, по рукам?
— Да! — без промедления ответил Тройка, смиренно сев на пол в позе лотоса, ожидая своего часа.
Отойдя от двери, Одиннадцатый слегка посмеялся вслух, но, сдержав порыв, тут же замолчал. Выйдя из коридорчика, ведущего к камере, он сразу же направился к Пятёрке. Обойдя её так, чтобы оказаться за спиной, при этом не попадаясь на глаза той, мужчина осторожно подошёл к девушке и поприветствовал её. Та слегка испугалась, но мгновеньем позже успокоилась, вновь направив свой взгляд в сторону камеры.
— Пятёрка, почему вы постоянно смотрите в ту сторону? — Этот вопрос застал её врасплох.
— С чего вы это решили?
— Я не первый раз замечаю ваш взгляд, направленный туда. Вас что-то волнует? — Одиннадцатый слегка наклонился, всматриваясь прямо в глаза девушки, наблюдая за каждым их движением.
— Волнует?.. Если честно, то да. Я считаю неправильным запирать кого-то лишь из-за одной ошибки. Это слишком жестоко.
— Вам жалко Тройку?
— Да.
— Тогда почему бы вам не освободить его? Это было бы очень гуманно по отношению к нему. Думаю, что ему сейчас очень сложно сидеть в тех четырёх стенах.
— Другим это может не понравится…
— Именно эти «другие» и заперли бедного Тройку в камере. Разве они имеют право вас судить, если сами грешны?
— Пожалуй… вы правы, Одиннадцатый. Да! Его нужно освободить! — Девушка собралась рвануть с места, но собеседник схватил её за руку, тем самым остановив задуманное.
— Постойте, Пятёрка.
— Почему вы меня останавливаете? — Девушка резко обернулась, смотря испуганными глазами на Одиннадцатого.
— Там рядом с камерой сидит Двойка. Будет плохо, если он вас заметит. Так что давайте я сначала сделаю так, чтобы он ушёл, и вы спокойно смогли бы открыть дверь. Хорошо?
— Хорошо, я поняла.
Снова спрятавшись за колонной, Пятёрка стала ждать, когда Двойка уйдёт со своего места. Одиннадцатый же направился к нему, чтобы сделать задуманное. Крен судна стал больше, чем раньше. Воды сходили с ума, как и погода снаружи. Дождь усилился, частично стекая по лестнице в трюм. Качка заставляла всё внимание уделять равновесию, нежели чему-то другому. Однако это не помешало Одиннадцатому дойти до Двойки, всё так же что-то пересчитывающему.
