– У господина Обломенского после такого потрясения случился сердечный приступ, – закончил Водлянов. – А мой знакомый до сих пор пытается объяснить происшедшее с научной точки зрения. Но, насколько мне известно, он в этом не слишком преуспел. А случилось это как раз в районе Петроградки, недалеко от пересечения Большой Разночинной и Чкаловского…
– Вот такой загадочный город… – пробормотала Вера, медленно выплывая из потока собственного сознания.
Она оглянулась. Рядом явно что-то происходило: прохожие, оживленно переговариваясь, дружно поворачивали головы в одну сторону, ближе к перекрестку уже собралась целая толпа. Гарью пахло сильнее обычного. Вера отлепилась от стенда и неторопливо зашагала в сторону Александровского парка. Навстречу ей спешили люди.
– Ну, че там? – возбужденно спросила у нее высокая девица, потряхивающая ярко-розовыми прядями взлохмаченных волос. – Че творится, а?
Все еще поглощенная своими мыслями, Вера недоуменно глянула на вопрошающую и совсем было собралась пожать плечами в ответ, когда за ее спиной кто-то с явным удовольствием произнес:
– Горит чего-то! Слышь, как дымом тянет.
– А че горит?
– Да, блин, домина какой-то! Слышь, пойдем, позырим?
Вера невольно повернула голову. Ее тут же невежливо толкнули в бок, потом оттерли в сторону, и через секунду, подхваченная стихийным людским движением она уже шагала в общей толпе, причем туда, куда совершенно не собиралась идти.
Словно весь Петроградский остров собрался здесь на какое-то событие общегородской значимости, и все неторопливо, но так же целеустремленно двигались в одном направлении. Передние ряды притормаживали, задние – напирали, и Вера оказалась в густой толпе, буквально стиснутая со всем сторон потными разгоряченными телами. Ей вдруг представилось, как эта плотная людская масса заполняет проспект и, словно перестоявшее тесто из кастрюли, вытекает на набережную, напирая на каменный парапет, ломая решетки мостов… Она слегка растерялась, потом тряхнула головой и заработала локтями, пробираясь назад. Получалось очень медленно, ее постоянно толкали и увлекали в прежнем направлении. Подвыпивший парень в шортах и разнокалиберных цепях на голой груди загородил Вере дорогу, а в ответ на попытку девушки его обойти меланхолично осведомился: "Куда прешь, коза?", продолжая двигаться вперед с неотвратимостью бульдозера.
По проспекту, истошно завывая и сияя огнями, промчались две пожарные машины.
– Видали? Еще поехали. А там уже пять! Все никак потушить не могут… – полная молодая женщина, прижимая к боку ребенка, встала на цыпочки и изо всех сил вытянула шею.
– Пять чего? – устало выдохнула Вера, на время прекратив борьбу с людской стихией.
– Расчетов пожарных, чего же еще? Вон выстроились рядком! Да вы, девушка, сама поглядите, вы ростом повыше и на каблуках. Что они там делают?
Вера передернула плечами и послушно развернулась. Перед ней колыхалось целое море людских голов. Кто-то уже сидел на плечах. В первых рядах оживленно шумели, выкрикивая что-то задорное и неразборчивое. Все происходящее напоминало митинг или демонстрацию, не хватало только транспарантов с соответствующими лозунгами.
Из-за Мечети выплывали клубы черного дыма.
– Тушить стали? – с надеждой переспросила женщина, и ребенок у нее под боком поднял на Веру большие любопытные глаза.
– Не похоже, – девушка невольно поежилась. Странно как-то. Куда ни глянь, ни одного испуганного или напряженного лица. Только интерес и какое-то жадное… предвкушение, что ли? Как будто всем здесь пообещали захватывающее зрелище.
– А что, что горит? – не унималась женщина.
– Кажется, особняк…
– Господи, что же это делается?! – удовлетворенно вздохнув, женщина покачала головой. Глаза ее горели. – Особняк Кшесинской? Ой, ну просто караул кричи! Чего же они не тушат? Чего ждут-то? Второго пришествия?
Толпа встрепенулась, по ней словно пробежала нервная рябь. Потом раздался дружный вздох. Вера невольно выдохнула вместе со всеми и подалась вперед, не веря своим глазам.
Ветер гнал тонкие язычки пламени в сторону проспекта. Причудливо извиваясь, закручиваясь мелкими спиралями, пригибаясь, опадая и снова вздымаясь, они плыли прямо по воздуху, охватывая дымным черно-желтым силуэтом горящую пустоту. И вправду создавалось впечатление, что горит дом. Прямые строгие линии фасада, рустовка первого этажа, знаменитый балкон, изящно оформленные фризы, башня с тонким шпилем – все было вычерчено пламенем словно по линейке. Из темных провалов несуществующих окон валил густой дым. Но самого здания внутри огненного контура не было. Просто не было. Как будто особняк вдруг стал невидимым и при этом двигался сам собой.
