– Фух!… Погоди… сейчас… – выдавила она, наконец, с трудом переводя дыхание.
– Смотри внимательней.
Девушка послушно склонилась над картой и тщательно изучила предполагаемый район поисков.
– Не знаю, не уверена, – с сомнением протянула она. – Изображение очень нечеткое. И дергается… Ты можешь что-нибудь сделать?
– Я и так делаю все возможное, – огрызнулся темполог, с ловкостью опытного жонглера перегоняя по экрану кубики фильтров. – Очень много посторонних шумов… Смотри, так лучше?
На взгляд Веры все его манипуляции качества картинке не прибавили, но высказывать мнение вслух она не стала. Вместо этого пригнула голову ниже, ощущая кожей идущее от экрана тепло, и попыталась хоть что-нибудь разобрать сквозь бело-голубые и фиолетовые разводы, скачущие по голограмме. Ей невольно представилась гадалка, с выпученными от напряжения глазами колдующая над хрустальным шаром, и девушка поспешно закусила губу. Навязчивый образ, поселившись в мозгу, никак не хотел оттуда убираться. Еще немного, и она сама почувствовала острейшее желание поворожить над дисплеем и замогильным голосом затянуть что-то вроде: "Ви-и-ижу, ви-и-ижу брюнета вечерней порой…".
И вот странность! Вера вдруг с такой небывалой ясностью узрела помянутого в шутку брюнета, что по спине пробежал холодок. Хуже того – она не только узрела, но и ощутила его присутствие всеми органами чувств, всеми нервами, всем солнечным сплетением, как будто он и в самом деле стоял рядом. Совсем близко, ближе, чем Кирилл… за самым ее плечом, жарко дыша ей в затылок…
Девушка порывисто обернулась, испуганно втягивая голову в плечи, но никого за спиной не обнаружила.
– Что? Опять видения? – Кирилл, не мигая, смотрел на нее желтыми тигриными глазами.
– Н-нет, – пожалуй, на видение это мало походило. – Так, померещилось… А знаешь, это ведь похоже на стадион! – Она ткнула пальцем в голограмму. – Ну, точно стадион, а рядом – собор. А это, наверное, "Юбилейный"… какой-то он у тебя кривой… Ну, конечно! Мы там сегодня проезжали! А вот Тучков мост. И что же получается? Стадион-собор-дворец – это треугольник. А что у нас в центре? – озадачилась Вера.
– Что? – мрачно переспросил темполог.
Девушка дернула себя за прядь.
– Метро… – задумчиво предположила она.
– Метро? – с отвращением повторил темполог.
– Метро, – кивнула Вера.
Она почти привыкла к тому, что при этом слове ее напарник впадает в меланхолию; но сейчас на физиономии Кирилла промелькнула такой набор негативных эмоций, что ей стало не по себе. Речь уже не шла о преодолении внутреннего комплекса, нет, все было гораздо серьезней.
– Ты уверен, что у тебя все же нет клаустрофобии? – без особой надежды на внятный ответ поинтересовалась Вера.
Как она и предполагала, темполог не удостоил ее даже словом – вместо этого он согнулся, касаясь руками земли, и принялся усиленно принюхиваться. Вера терпеливо ожидала рядом.
– Пора! – Кирилл, как заправская ищейка, взявшая след, рванул в места в карьер, на ходу сворачивая свой МК. Они вылетели из подворотни и понеслись как угорелые.
Чтобы добраться до нужной станции метро, особого труда не требовалось – достаточно было пересечь Петроградский остров из конца в конец по прямой линии Большого проспекта. В иное время на это требовалось не более получаса быстрым ходом. Но сейчас была совершенно иная ситуация – прежде всего потому, что такие понятия как "полчаса" или "час" утратили свое значение. Они могли оказаться у стадиона ровно через минуту, а могли и через день, неделю или месяц – кто знает?
– Смотри в оба! – отрывисто предупредил девушку темполог, и она послушно смотрела.
Это была самый странный проход по городу в Вериной жизни. Странность заключалась ни в том, что люди, которые им встречались, вдруг начинали исчезать без всякой причины, а на их месте немедленно возникали другие. К этому девушка худо-бедно притерпелась. Время от времени, если удавалось сконцентрироваться, она даже могла отсекать такие моменты – и тогда исчезнувшие возвращались из небытия, как ни в чем не бывало продолжая идти своим ходом. Но пространство не подчинялось ее воздействию. Каждой клеточкой, каждым напряженным нервом Вера чувствовала, как оно трещит и мнется, точно лист плотной бумаги. Она слышала, как звенят от напряжения его невидимые тяжи, видела хрустальную рябь временных сдвигов, пробегавшую между домов, а иногда – и прямо через дома. Случалось так, что половина здания вдруг выдвигалась прямо на проезжую часть, а внутри его продолжалась обычная жизнь: кто-то спал, кто-то сидел за компьютером или смотрел телевизор, кто-то разговаривал по телефону, а немолодой пузатый мужчина, ничуть не беспокоясь, с удовольствием принимал душ.
