– Что ж, с исторической частью все ясно, но какое отношение все это имеет к нашему делу?
– Говорю же, не знаю! – Вера зябко поежилась.
– Ладно, попробуем отыскать загадочные часы. Даже если это не поможет ликвидировать темпоральный резонанс, то, по крайней мере, избавит тебя от навязчивой идеи.
Девушка бросила на темполога возмущенный взгляд, но в ответ получила обаятельную улыбку. Кирилл весело подмигнул ей и, мурлыча что-то под нос, придвинул к себе МК.
– Опиши, как они выглядят, – не отрываясь от экрана, попросил он.
– Я могу нарисовать…
– О, так даже лучше, – одобрил темполог, водя над дисплеем руками, как будто раскатывал тесто по столу. В результате этих манипуляций экран словно бы сплющился, растянулся в длину и помутнел, превратившись в серый прямоугольный планшет со светящимся ободком. Не моргнув и глазом, Кирилл передал его девушке вместе со стилосом. – Рисуй прямо здесь.
Вера осторожно вытянула руки. Это было странное ощущение – держать перед собой пустоту как лист простой бумаги. Планшет слегка гудел и пружинил при надавливании, рисовать на нем было не очень удобно. Не чувствовалось привычного контакта карандаша с поверхностью, стилос то и дело проваливался, и девушка нервно стискивала пальцы, боясь его упустить. Ей казалось, что она рисует на листе мягкой резины, и от этого Вере становилось как-то не по себе. К тому же с глазами по-прежнему было неладно, временами она вообще переставала видеть изображение перед собой или видела нечто, совершенно иное – какие-то непонятные абстрактные фигуры или незнакомые лица.
Словом, когда рисунок был закончен, девушка вся взмокла и вымоталась так, как будто несколько часов подряд в одиночку таскала мольберты.
Кирилл еле глянул на ее рукотворчество и, завладев планшетом, тут же принялся преобразовывать плоское изображение в объемную голограмму. Вера отодвинулась в сторону и закрыла слезящиеся от напряжения глаза. С процессом преобразования она уже успела ознакомиться, и прежнего интереса он в ней не вызывал. На нее камнем навалилась усталость, сквозь которую, как вода сквозь протекающую крышу, понемногу начало просачиваться давнишнее щемящее беспокойство.
Вера прикрыла глаза, пытаясь справиться с непонятным томительным чувством, но усталость взяла свое. Она почти провалилась в тревожное забытье, из которого ее вырвал слегка удивленный голос темполога.
– Ты была права. Эти часы действительно существуют…
– Ты их нашел? – не открывая глаз, спросила девушка.
– Совпадение сорок три процента. Не Бог весть что, но лучше, чем ничего.
– И где они? – сообщение напарника Веру почему-то не обрадовало. Напротив, сердце томительно сжалось, а горло перехватил спазм. Под опущенными веками заплясали разноцветные пятна.
– Не понимаю… очень сильные помехи. Карта почти не читается. Вера, попробуй ты посмотреть!
Девушка отвернулась.
– Не хочу.
Она буквально чувствовала спиной обескураженный взгляд Кирилла.
– Вера?… – он сильно тряхнул ее за плечо. – В чем дело? Что опять случилось?
– Отстань от меня!
Она и вправду не могла объяснить, что ее так пугает. Ей просто было страшно. Этот страх шел ниоткуда, она не могла понять его причины. В другой момент она, возможно, сумела бы с ним справиться, но не сейчас. Все, что с ней происходило, весь этот калейдоскоп событий, постоянно меняющихся обстоятельств, ее собственное состояние, отмеченное нескончаемой головной болью, и хуже всего – утрата безусловного чувства реальности – все это, казалось, отнимает последние силы. Наверное, нужно было как-то собраться, взять себя в руки, но Вера не могла, просто не могла этого сделать. Она уже чувствовала внутри звенящую пустоту, которая подобно бездонному колодцу поглощала остатки жизненной энергии.
Больше всего ей хотелось свернуться в комочек, ничего не видеть, не слышать и не ощущать. Требовательный голос Кирилла доходил до нее как будто издалека. Жесткие руки больно впивались ей в кожу. Ну почему, почему он не хочет оставить ее в покое?!
– Так, ну-ка посмотри на меня! – скомандовал темполог, хлопая ее по щекам. – Нет, нет, нет, не теряй сознания! Вера, Вера, открой глаза!
