Воспоминания о недавно пережитом снова разволновали его. Бела Сана опять стал ходить взад-вперед и по-прежнему все твердил, потирая лоб:
— Совсем спятили… Совсем рехнулись…
Балог, глядя на него, едва сдерживал смех: он мысленно представил себе, как длинноногий Сана удирает через окно.
— Тебе следовало прочесть им небольшую лекцию, привести выдержки из твоего научного трактата… — подтрунивал над ним Балог.
— Перестань дурачиться, прошу тебя! — строго оборвал его Бела Сана.
— Помилуй, Бела, я вполне серьезно. А почему бы не объяснить им, что мы только регулируем сток реки и больше ничего, что это никак на них не отразится. А заодно объяснить и то, что Вашархеи был тысячу раз прав, предлагая выпрямить русло Тисы. Что хотя этот итальянец Палеокапа вовсе не был знатоком природных условий Венгрии, тем не менее считались именно с ним. Что строительство гидротехнических сооружений по регулированию паводковых вод и стока рек надо начинать с низовьев и постепенно переходить к верховьям, иначе вся эта затея кончится катастрофой. Если бы ты объяснил им все это, я уверен, вы нашли бы общий язык, достигли бы полного взаимопонимания.
— У меня нет никакого желания шутить. Дело намного серьезнее, чем тебе кажется.
Балог почувствовал, что переборщил и что остроты его неуместны.
— Не сердись, Бела. Я вовсе не хотел тебя обидеть. Но мне кажется, ты сам еще не во всем разобрался.
— Не во всем? В чем же именно? — Бела Сана круто повернулся, словно ему нанесли удар в спину.
— «Народ, народ!» — любишь ты твердить. Вот он, твой народ! И ничего с ним не поделаешь. Понадобится по меньшей мере сто лет, прежде чем он в массе своей достигнет уровня, которого достигли образованные люди.
— Каких еще премудростей набрался ты за минувшую ночь? Расскажи-ка! С удовольствием послушаю.
— Ты заблуждаешься, если думаешь, что я усвоил это сегодня ночью. Эти мысли я высказывал неоднократно. Впрочем, ты сам все прекрасно знаешь.
— «Народ невежествен, глуп и к тому же суеверен», — еще и эту излюбленную свою мысль ты забыл сейчас повторить.
— Теперь ты на собственном опыте убедился, каков этот народ. Мужикам нужны болота с тростником, чтобы было чем кровлю крыть и чтобы пиявки были под рукой, если кто захворает. Мужик даже представить себе не может, что дом можно крыть не только камышом, но и другим материалом. Что угодья можно использовать не только как выпас для заморенных кляч и десятка таких же коров, но и с иными хозяйственными целями. Попадался ли тебе на глаза хоть один клочок правильно обработанной земли в этих местах? Не спорю, нынешний год выдался на редкость неблагоприятный. Но разве дело только в этом? Крестьянское хозяйство отстало в своем развитии, оно находится на том же уровне, каким было и сто, и двести лет назад. Производят столько, чтобы прожить, как-нибудь перебиться до нового урожая. А живут горемыки не лучше, чем их скот. И главное, довольствуются этим, вроде бы и потребностей других у них нет. Этих невежественных людей, друг мой, разве что кнутом можно заставить идти по пути прогресса. А мир тем временем идет вперед, мы же топчемся на месте. Народ, говоришь? За Петёфи точно так же гонялись разъяренные мужики, как только что за тобой. Поставь им бочку вина, и они тут же станут до хрипоты доказывать, что надо окружить запрудой даже колодцы, отвести воду и оттуда. Кошут и его единомышленники глубоко заблуждались, полагая, что народ уже вполне созрел для свободы.
— Это неверно. Истоки ошибок Кошута и его сторонников в том, что многие в их среде рассуждали вроде тебя, — горячился Бела Сана. — Они боялись народа. Но не будем сейчас об этом. Ты утверждаешь, что мужики на том же уровне развития, что и двести лет назад. Что верно, то верно. Но кто должен позаботиться о том, чтобы они продвинулись вперед? Взгляни на помещичьи земли. Или на земли мелкопоместных дворян. Разве там более отрадная картина? Не стало барщины, нет крепостных крестьян, а каков результат? Прибавилось земли под паром, только и всего. Что ты найдешь здесь, кроме нескольких голов отощавшего скота?
— В этом ты, пожалуй, прав, — вынужден был согласиться с ним Балог.
