Трудно сказать, о чем они думали. Сидели на солнышке, грелись, ждали чего-то. Время от времени поглядывали в сторону усадьбы графов Вайнштейнов, видимо желая убедиться, нет ли чего подозрительного.
Во второй половине дня из села пришли женщины и дети, принесли корзины с едой. Бунтари встретили их восторженными возгласами и на радостях основательно подкрепились, отметив столь знаменательное событие. Вина было вдосталь: домашние прислали полные кувшины.
Когда женщины и дети ушли в село, мужикам стало как-то не по себе, и они принялись усердно прикладываться к кувшинам. Кое у кого из них возникла мысль, не совершить ли набег на графскую усадьбу? Но додумать ее до конца они так и не успели. Неожиданно на дороге появились жандармы. Они двигались верхом от графской усадьбы к Харангошской пустоши. Каски с двуглавым австрийским орлом блестели в лучах послеполуденного солнца. Жандармов было не два, не три и даже не десять, а намного больше. Чего им здесь надо? Ведь они скачут сюда, это совершенно очевидно.
Вдруг жандармы, выстроившись цепью, стали окружать бунтарей, обходя их с флангов. Крестьяне едва успели сообразить, в чем дело, как кольцо вокруг них сомкнулось и раздался грозный окрик:
— Сдавайтесь подобру-поздорову, коль дорожите своей шкурой!
А почему, собственно, они должны сдаваться? Что они такого сделали?
Кольцо все больше сжималось, жандармы подходили ближе и ближе. Уже отчетливо слышалось фырканье разгоряченных коней. Предложение сдаться офицер повторил еще раз.
Тут раздался зычный голос Пишты.
— Братья! За мной! Круши кровососов!
Ватага бунтарей, схватив кирки, заступы, вилы, ринулась на жандармов, чтобы с боем пробиться сквозь кольцо окружения. Вначале жандармы отбивались саблями, потом пустили в ход пистолеты. Послышались стоны раненых, предсмертные вопли людей, ржание коней.
Заходящее солнце, прощаясь с этим днем, еще раз перед закатом взглянуло на поле боя и залило его своими словно обагренными людской кровью лучами. Оно стало невольным свидетелем короткой кровопролитной расправы.
В гостиной собралось все семейство Вардаи. Мрачные взгляды присутствовавших были обращены к Дежери. Молча, с опущенной головой ходил он взад-вперед по комнате.
— Я уверяю тебя, Ласло, — обратился к нему хозяин дома, — это величайшая глупость, поверь мне. В том, что случилось, нет твоей вины.
Дежери остановился, точно получил неожиданный удар в спину.
— Не переубеждай меня. Во всем виноват только я!
— Вздор, вздор, поверь мне! Откуда у тебя такая щепетильность? Не понимаю, какое ты имеешь отношение к этому побоищу? — вопрошал Вардаи.
— Не свяжись я с продажей угодья у Татарского вала, ничего подобного бы не случилось.
— Выходит, я тоже виноват? Ведь я собирался продать крестьянам этот клин. Значит, и я должен себя за это казнить?
— Ты — совсем другое дело.
— Но ты же хотел им добра! Разве не так?
— Я вступил в игру, правила которой мне совсем незнакомы. Мне казалось, я хорошо знаю правы своих партнеров по игре, а на деле вот что вышло… я глубоко ошибался…
— Право же, Ласло! Нельзя быть таким несправедливым к себе, — перебила его Жужа.
— Я потерпел жестокое поражение… По моей вине загублено столько жизней и…
— Вы ни в чем не виноваты! Вас никто ни в чем не может упрекнуть! — восклицала Жужа.
— Зато я сам себя считаю виновным. И никогда не смогу себе этого простить, никогда не смогу найти оправдание!
— Ну как же так! — сделала новую попытку возразить ему Жужа и, едва не расплакавшись, беспомощно махнула рукой. — У меня просто все это не укладывается в голове…
— Несколько месяцев назад этот парень, Пишта Балог, приходил ко мне. Просил заступиться за него, защитить от притеснений мирского старшины. Беседуя с ним, я уже тогда понял, что тут не все чисто, что с ним хотят расправиться. И несмотря на это, я не попытался что-либо предпринять. Хедеши уверял, что этот парень был бетяром, а посему его нужно выдать жандармам, и, кроме того, он-де возмущает народ, подстрекает голытьбу к бунту. Однако я попытался заступиться за него. Тогда оба они, Хедеши и Балог, представлялись мне смертельными врагами. А сейчас, во время этих кошмарных событий, они оказались рядом, выступили заодно. Как прикажете это понимать, как во всем разобраться?
