Оказывается, Джон Капусто пересек государственную границу еще накануне, в полдень, в двенадцать тридцать, как раз в тот час, когда Сташек Вельский припер к стенке Ханю Дудякову. Только спустя два часа таможенный пункт получил директиву о задержании упомянутого Капусто, разосланную по всем таможенным постам. В это время хитрый Джон уже вполне мог добраться до Западного Берлина, откуда отправился в дальнейший путь самолетом, или где пребывает до сих пор, ибо ни на одном из пограничных пунктов ГДР отмечен не был. Этот факт очень быстро установила гедеэрочная милиция по просьбе нашей, не отдавая себе отчета в том, какой удар наносит нашим надеждам.
Более того, еще немного — и мы бы вовсе не узнали о том, что мерзавец вообще покинул пределы нашей страны. В жаркий туристический севон границу ежедневно пересекают тысячи автомашин, и пограничники имеют возможность осмотреть лишь небольшую их часть, главным образом те, относительно которых получают особые указания. Указаний насчет желтого «форда» не поступало, Польшу он посещал не раз и ничем себя не запятнал, поэтому таможенники и вовсе не обратили бы на него внимания, если бы не случай. В «фольксвагене», который пересекал границу перед желтым «фордом», отлетел винтик на «дворнике», и владелец «фольксвагена» одолжил отвертку у владельца «форда». И пока обе машины стояли у КПП, таможенник, с нетерпением ожидающий их отъезда, от нечего делать заглянул внутрь «форда» и даже в его багажник, когда Джон Капусто вынимал оттуда инструменты. В багажнике находился набор упомянутых инструментов, небольшая канистра с бензином и очень грязные резиновые сапоги. В салоне машины, на заднем сиденъи
— небольшой чемодан и ничего более. Таможенник, с которым уже успели побеседовать следственные власти, решительно исключает возможность провоза в «форде» контрабанды размерами с хороший шкаф.
— Ничего не понимаю, — заявила недовольно Тереса, выслушав вести с границы. — В двенадцать пересек границу, с собой ничего не вез. Может, тогда Джон Капусто вообще не имеет отношения к нашему кладу?
— Нет, относительно его личности у нас нет никаких сомнений, — ответил сержант Вельский.
— И вы уверены — именно он похитил сокровища? Он копался в нашем колодце вместе с могильщиком? — пожелала убедиться Люцина.
— Он, сомнений никаких, — столь же решительно подтвердил Марек.
— Что же тогда получается? — начала я подсчитывать. — Предположим, отсюда он уехал в два часа ночи. До границы ему ехать… минуточку… около шестисот километров. Ехал он на хорошей машине, рано утром, дороги свободны, не жарко… За семь часов мог без особого напряжения эти шестьсот километров отмахать. Ну пусть восемь часов. За восемь запросто бы доехал! А от двух часов ночи до двенадцати тридцати… — я подсчитала на пальцах, — десять с половиной. Половину отбросим, на границе всякое бывает, останется десять часов. Выходит, он не только успевал, но у него в запасе оставалось еще два часа…
— Если он отсюда направился прямиком к границе, — неуверенно сказал Михал, — на границе у него должны были обязательно сокровища обнаружить…
— Все правильно, — резюмировал Марек. — Должны, но не обнаружили. Значит, он успел их где-то оставить. В его распоряжении было два часа…
— Да не нужны ему эти ваши два часа! — насмешливо бросила Люцина. — Ему вполне хватило бы и десяти минут. Он мог заранее условиться о встрече со своим сообщником, перегрузить вещи из своей машины в его, и был таков! Он же не кретин, в самом деле, чтобы везти самому такую контрабанду!
Сташек Вельский и Марек переглянулись, причем лицо Сташека выражало отчаяние, а лицо Марека ничего не выражало.
— Исключено, — сказал последний. — Больше у Капусто никаких сообщников не было.
— А ты откуда знаешь?
— То время, что меня здесь не было, я использовал на изучение его контактов. Знакомые у него были, но среди них — ни одного, которому он мог бы доверить столь ответственное дело. Исключено.
— Значит, остается одно — сокровища мошенник где-то оставил.
— Едем туда! — вскричала мамуля.
— Куда?
— Ну туда, где он оставил сокровища.
— А ты знаешь где?
