ОТ 10 ДИКАРЕЙ ОСТАЛОСЬ 5.
ПРОШЛО 5 ЛЕТ.
2 стихотворения (хотя автор принципиально не писал стихов).
1-е — посвящается работникам ГПУ:
«Полковник Жордан был бретер и вояка,
Полковник Жордан мог рычать как собака,
Полковник Жордан имел дачу и „ЗИМ“,
Полковник Жордан был неотразим».
2-е — (то же посвящение):
«Полковник Жордан был беспечным воякой,
К зиме приобрел себе дачу с собакой,
Достал он шофера и старенький „ЗИМ“,
На дачу всю зиму был в „ЗИМе“ возим».
Через некоторое количество страниц мы продолжим публикацию неизданных произведений под рубрикой «Lapenkov memoriam».
А сейчас — Часть 4 (с душком), в которой появляются ненадолго герои «Рамана», но тут же исчезают.
(сидя в пьяном виде с приспущенными штанами и слушая доносящуюся из Ниоткуда симфоническую музыку — эдакий Л. Блумблумчик пожилой ребенок с одним глазом но [зато] с двумя горбиками [спереди и сзади] словно самопародия черного юмора)
— в жизни даже самых великих людей гальюн занимает по праву достойное место — бисмарк гете бетховен на стульчаке — сколько мыслей сколько блестящих открытий — иван четвертый не выпуская из правой длани скипетра левой скрепляет бумаги царской печатью — македонский в обширном гальюне крохотной Македонии подперев голову придя в восторг от предстательных наслаждений высиживает планы захвата мира — буонапарте (в походном сортире близ ватерлоо) — да давненько не сиживал я с тех пор как был мальчишкой все войны походы египет россия доведется ль еще ах старая гвардия — гальюн-универсам гальюн-салон гальюн-салун гальюны пале-рояля рояли в гальюнах генералы в галунах нежные признания в голубой любви стук пишущей машинки бурные споры карбонариев гальюны для коновалов кардиналов ценителей гольфа и гляссе — о эти звуки — ИЗ ПУШКИ НА ЛУНУ — и физики и лирики подслеповатые гомеры старухи процентщицы — все в его власти — а сколько заговоров интриг самоубийств кровавых преступлений и любовных стенаний — история молчит мой друг молчит — радостный питерский рабочий войну протрубил в братских солдатских гальюнах его дед бегал в пургу через дорогу — долго не просидишь метель ишь как поддувает — а теперь народная власть дала ему отдельный унифицированный гальюн не нужно даже калош надевать пользуйся товарищ на здоровье — душа поет — конечно нет там этих золоченых инкрустаций бара орфа и стравинского но пусть сидят — час их пробил — беспокойный алкаш этажом ниже громко говорит в унитаз спускает прокламации поносит правительство — его видно пробрало — ничего — мелкие недочеты на фоне всеобщего строительства — чем плох гальюн — шокированные дамы затыкают уши теми же нежными ручками какими через пять минут будут дергать ручки водоспуска — вряд ли кто-либо жаловался на уединенность и тишину наших сортиров (пусть недовольные моей физиофилософией вырежут себе кишечник и яичник) —
так чем же плох гальюн — может быть в нем не хватает простора свежего воздуха — ерунда — выйдите наружу что вы видите — все то же — страна в дерьме вся она такой же гальюн только побольше и маленький наш гальюнчик едва ли не единственное место где еще разрешена свобода слова —
(с этими мыслями ребенок перекинул через водяной бачок нитку сделал нетрезвой рукой петлю и оттолкнулся ножкой от края унитаза — тельце его закружилось в воздухе и горбики стали вертеться наподобие пропеллера)
Унитаз — опора нации… Но довольно, довольно!
Что может быть грязнее грязного пасквиля? Разве только еще более грязный… Ну, хватит, я сказал! Сейчас пойдет совсем другое.
Вот и джазмены пришли!..
Сейчас будет джем!!!
САМОЕ КОРОТКОЕ ИНТЕРВЬЮ
— Скажите, пожалуйста, где вы черпали силу для создания такого монументального произведения?
— В сперме.
Грэхэм Грин, получив гранки «Рамана», произнес историческую фразу: «Лапенков — это Черчилль в литературе».
Натали Саррот сказала перед смертью журналистам: «Передайте мосье Лапенкову, что я умираю с его именем на устах».
Джеймс Олдридж в знак протеста против издания «Рамана» в Англии уморил себя голодом.
Микеланджело Антониони закончил фильм «Три новеллы о Лапенкове».
