— Вы не представляете, как я рада, что вы наконец появились, — сказала хозяйка, пристально глядя ему в лицо. — По правде сказать, я уже начала беспокоиться.
— Ну что вы, все в порядке, — весело ответил Билли, хотя ее слова смутили его. — Не беспокойтесь, пожалуйста, обо мне.
Он положил чемодан на стул и уже собрался его распаковать, как вдруг услышал:
— Не хотите ли поужинать, мой дорогой?
— Спасибо. Я совсем не голоден и хотел бы сразу лечь спать, потому что завтра рано утром мне надо быть в конторе.
— Ну хорошо, тогда я вас покидаю. Располагайтесь на ночлег, но прежде, будьте добры, спуститесь в гостиную на первом этаже и распишитесь в книге. Все постояльцы это делают — так предписывает закон. И мы с вами не будем нарушать его по пустякам. Не так ли?
Женщина помахала ему рукой, быстро вышла из комнаты и прикрыла за собой дверь. Теперь Билли уже не сомневался: хозяйка слегка не в себе, но это его совершенно не беспокоило. Он был уверен, что она абсолютно безвредная, да к тому же добрая и очень заботливая. Может быть, ее сын погиб на войне и она так и не смогла оправиться от горя. Отсюда, наверное, и ее чрезмерное внимание к нему.
Через несколько минут, распаковав чемодан и умывшись, Билли сбежал по лестнице на первый этаж. В гостиной было тепло и уютно. В камине по-прежнему горел огонь, и маленькая такса все еще крепко спала, уткнувшись носом в живот. Билли с удовольствием потер руки — ему здорово повезло.
Книга для гостей лежала на рояле. Уивер вписал свою фамилию и адрес и прочитал две предыдущие записи. Одного из гостей звали Кристофер Малхолланд из Кардиффа, другого — Грегори Темпл из Бристоля.
Кристофер Малхолланд… Он, несомненно, слышал его прежде. Но где? Может, так звали его одноклассника? Или одного из многочисленных поклонников его сестры? Нет-нет. Это что-то другое. Он еще раз заглянул в книгу: «Кристофер Малхолланд, 532, Соборная улица, Кардифф; Грегори Темпл, 27, Платановая аллея, Бристоль».
Теперь и второе имя показалось знакомым.
— Грегори Темпл… — произнес он вслух, пытаясь вспомнить. — Кристофер Малхолланд…
— Такие милые мальчики, — нежно пропел голос за его спиной.
Билли обернулся и увидел хозяйку с большим серебряным чайным подносом в руках.
— Знаете, я уже где-то слышал эти имена. Или видел их в какой-то газете.
— Правда? — живо отозвалась она. — Как интересно!
— Я почти уверен. Может быть, это имена известных игроков в крикет или футболистов? — продолжал размышлять он вслух.
Женщина поставила поднос с чаем на низкий столик перед диваном и с интересом посмотрела на Билли.
— Вы говорите, известных? О нет, не думаю, зато уверяю вас, что они оба были удивительно красивы. — Потом добавила с улыбкой: — Да, это были высокие и очень красивые молодые люди. Ну точно как вы, дорогой мой.
Билли еще раз заглянул в книгу.
— Вы так хорошо помните их. А ведь последний гость был здесь больше двух лет назад.
— Неужели?
— Да. А Кристофер Малхолланд почти за год до того.
— Боже мой, как быстро летит время, не правда ли, мистер Уилкинс?
— Моя фамилия Уивер, — поправил Билли. — У-и-в-е-р.
— Ах, ну конечно же! — вскрикнула женщина, усаживаясь на диван. — Простите меня, пожалуйста. У меня всегда так: в одно ухо влетает, из другого вылетает. Ничего не поделаешь, мистер Уивер, я вечно все путаю.
— Может, вы все же припомните что-то необычное, что связывает эти два имени? — спросил Билли.
— Нет, дорогой мой, я ничего такого не помню.
— Видите ли, у меня такое странное чувство, что эти имена каким-то образом связаны между собой. Знаете, как, скажем… Дэмпси и Танни или Черчилль и Рузвельт.
— Забавно. Но, дорогой мой, стоит ли так мучить себя по пустякам? Идите-ка лучше сюда, садитесь рядышком и выпейте чашечку крепкого чая с имбирным печеньем, прежде чем отправитесь спать.
— Не беспокойтесь, пожалуйста. Мне очень неловко, что я доставил вам столько хлопот.
Он все еще стоял возле рояля и смотрел, как хозяйка проворно расставляет чашки и блюдца. Руки у нее были очень маленькие и белые, с красными ноготками. Билли почти машинально наблюдал за ней, мучительно пытаясь припомнить что-то ускользающее, что вот-вот всплывет на поверхность и прольет свет на тайну двух фамилий. Он не хотел сдаваться и продолжал вслух вспоминать:
