— Понятно, — задумчиво кивнула Риз и повернулась к служанке. — Итак, мистер Уэстон с десяти вечера до полуночи был с вами, мисс Бойд. И он все это время не выходил из комнаты?
— Ни разу, мэм. Я тоже вышла лишь однажды, в полночь, когда… — Нора широко раскрыла глаза и пошатнулась. Чтобы устоять на ногах, она резко оперлась об угол стола и опрокинула небольшую вазу. Синяя фарфоровая ваза с грохотом упала на дубовый пол и разлетелась на десятки осколков.
Громко вскрикнув, как раненая птица, Нора Бойд рухнула на колени и принялась лихорадочно собирать осколки.
— Какая же я неуклюжая, какая неповоротливая! — со слезами запричитала она. — Ведь это любимая ваза миссис Уэстон!.. Не волнуйтесь, сэр, — сказала девушка Говарду, — я обязательно склею ее!
Говард Уэстон бросился к дрожащей от горя и страха служанке и поднял ее с пола.
— Забудьте о вазе, Нора, — сказал он. — Лучше пойдите на кухню и приготовьте две чашки чая. Только, пожалуйста, без трав, обычный.
После того как Нора Бойд выбежала из гостиной, Говард повернулся к Джоан Риз.
— Вы еще не закончили, детектив? Сейчас уже два часа ночи, и мне хотелось бы немного отдохнуть. Если вы все же выяснили и у вас больше нет ко мне вопросов, позвольте проводить вас до двери.
Джоан Риз несколько секунд пристально смотрела на его лицо, словно надеясь найти на нем разгадку тайны, произошедшей этой ночью в доме, потом закрыла блокнот и встала.
— Пожалуйста, дайте мне знать, когда определитесь с датой похорон, — сказала она, прежде чем выйти из комнаты.
— Это еще зачем?
— Я хочу прийти на них, — неопределенно пожала плечами полицейский.
— Только не говорите мне, будто вы на самом деле рассчитываете, что на них явится убийца, — не смог удержаться от колкости Уэстон. — А я-то грешным делом думал, что такая ерунда встречается только в кино и книгах…
Тело Глории унесли вместе с подушкой, которой ее задушили. После того как двери дома закрылись за последним криминалистом, Говард отправился на кухню. Нора сидела за столом и пила чай.
— Вот ваш чай, мистер Уэстон, — с этими словами служанка поставила перед ним чашку. Ее рука при этом была твердой и нисколько не дрожала.
Говард неторопливо сделал глоток, пристально глядя на служанку поверх края чашки.
— Почему вы солгали миссис Риз, Нора? — наконец прервал он явно затянувшееся молчание.
— Но это не совсем ложь, сэр. Разве вы забыли, что мы много раз по вечерам на самом деле играли в карты.
— Нет, не забыл. Я все отлично помню. Но вчера вечером мы в карты не играли, и вы это прекрасно знаете. — Не дождавшись от девушки ответа, он неожиданно поинтересовался: — Вы защищаете меня, потому что считаете виновным? По-вашему, это я убил миссис Уэстон?
— Конечно, нет! Как вы могли такое подумать! — На ее лице был написан непритворный ужас. — Я просто не хотела, чтобы эта женщина мучила вас своими дурацкими вопросами. У человека такое горе, а она не может оставить его в покое. Вы и без нее сегодня достаточно настрадались… — Ее глаза затуманили слезы сочувствия. — Она задавала такие личные вопросы… Почему, например, вы и миссис Уэстон спали в разных комнатах? Вы только представьте себе такую бестактность.
— И что вы ей ответили?
— Что миссис Уэстон храпела, как несмазанная пила, — ответила Нора, потупив взор.
Говард со смехом взял ее руку и сказал:
— Нора, вы самый преданный человек на свете, какого я когда-либо видел. Неудивительно, что вы сумели проработать у Глории столько лет. Это достижение заслуживает Книги рекордов Гиннесса…
На следующее утро Нора Бойд сама обзвонила всех знакомых и родственников и договорилась с похоронным бюро и священником. Правда, с кремацией пришлось немного подождать, пока коронер не разрешит забрать тело.
От активности служанки у Говарда Уэстона начала кружиться голова. Поэтому он провел большую часть дня на диване в своем кабинете…
Яркое солнце и бодрящий прохладный ветерок напомнили Говарду на следующее утро о гольфе и заставили пожалеть, что он едет в церковь, а не на поле для игры в гольф. Он стоял в темно-сером костюме перед зеркалом, расчесывал усы и без особого успеха старался вызвать на лице выражение печали.
