Особняк Динов считался одним из самых больших жилых зданий в городе. Мэлоун проехал по извилистой подъездной дороге к крыльцу мраморного дворца, вышел из такси, дал таксисту чаевые и поднялся по ступенькам.
Дверь, естественно, была массивной, из красного дерева. Мэлоун постучал специальным дверным молотком.
Дверь распахнулась, и он увидел улыбающееся красное лицо.
– Кто вы? – поинтересовался мужчина. – Вы не можете быть новым дворецким, потому что не похожи на дворецкого. Вы похожи на… на… – Он задумчиво задержался на несколько секунд на пороге и выпалил: – На бутлегера. Точно, на старомодного, слегка выпившего бутлегера. – Он сделал шаг в сторону и крикнул в сторону: – Я прав, Уэнди?
– Конечно, прав, – донесся женский голос. – Если ты так говоришь, то, значит, так оно и есть. Что бы со мной было, если бы я спорила с тобой! Ты всегда прав.
– Простите, – вздохнул Мэлоун.
– Ага… – протянул краснолицый мужчина. (Едва ли он может, в силу своего возраста, помнить сухой закон, подумал адвокат.) – Боюсь, вы ошиблись. Мы не держим в доме никакой незаконной выпивки уже много лет.
– Но… – начал Мэлоун.
– Знаю, – прервал его мужчина. – Все знаю. Она только что с корабля. Но даже в таком случае, боюсь…
– Я – адвокат, – в отчаянии признался Мэлоун. – Я приехал по поводу смерти Джеймса Дора.
– Конечно, если вы… – заговорил краснолицый мужчина. – Кого?
– Джеймса Дора.
Последовало непродолжительное молчание.
– Конечно, – наконец произнес краснолицый мужчина. Сейчас он говорил абсолютно трезвым голосом и казался, подумал Мэлоун, лет на восемь старше. Сейчас он бы дал ему лет сорок пять или что-то около того. – Извините за этот маленький спектакль. Не могу жить без шуток и розыгрышей. В этом моя беда. Вы сказали, что вы адвокат?
– Верно, – кивнул Мэлоун. – Джон Д. Мэлоун. – Он начал рыться в кармане в поисках визитной карточки.
– Не стоит, – остановил его краснолицый мужчина. – Обычная формальность… входите. Я вас со всеми познакомлю, и вы займетесь своим делом. Мы вам во всем, естественно, поможем. Джеймс проработал здесь больше сорока лет. Хотя вы наверняка это знаете…
– Да, – кивнул Мэлоун.
Он переступил порог, и огромная дверь закрылась за ним. Краснолицый мужчина сделал приглашающий жест рукой, и он проследовал за ним через высокую арку в огромную, ярко освещенную комнату. В ней находились три женщины.
Одной из них, увидел Мэлоун, была служанка, двое других – пожилая дама, сидевшая на стуле с высокой прямой спинкой, и ее молодая копия. «Две миссис Дин», – подумал адвокат. Методом исключения он пришел к выводу, что краснолицый мужчина был Рональдом. Любителем розыгрышей Рональдом, автоматически поправил он себя.
– Мама… Уэнди… – сказал он. – Это мистер Мэлоун. Он приехал задать нам вопросы о смерти Джеймса Дора.
Молодая миссис Дин несколько раз мигнула и сказала:
– Задать нам вопросы? Но что мы об этом знаем, Рональд?
Рональд пожал плечами. Его мать слегка пошевелилась, наклонилась вперед и пронзила адвоката взглядом.
– Молодой человек, – проговорила она голосом, который даже для нее казался чересчур старым – вы хотите допросить меня?
Он меньше всего на свете хотел этого, но тем не менее кивнул.
– Да, – подтвердил он.
– Очень хорошо, – заявила пожилая женщина. Она оглядела остальных и просто сказала: – Оставьте нас!
Комната опустела. Старуха похлопала рукой по стулу рядом с собой.
– Идите сюда, молодой человек, – пригласила она. – Можете поговорить со мной.
Чувствуя себя Белоснежкой, Мэлоун подошел к стулу и сел. Последовало короткое молчание. Адвокат вытер маленькую каплю пота на лбу.
– Ну? – услышал он старческий голос.
Мэлоун попытался придумать логичный первый вопрос.
– Вы хорошо знали Джеймса Дора? – наконец спросил он.
– Хорошо? – рассмеялась старуха. – Да, хорошо. Даже очень хорошо. Он работал здесь очень давно, и не сомневаюсь, он много знал о нас. Не знаю, кто его убил, но этот человек оказал нашей семье большую услугу.
– Что? – удивленно переспросил Мэлоун.
Женщина мягко улыбнулась.
– Мне достаточно много лет, чтобы быть в таких вопросах реалисткой. Я могу вам сказать, что у Джеймса в голове хранились тайны, которых теперь никто не узнает.
